— Н-н-никак в бывшее русло подз-з-земной реки п-п-попали, — слегка вибрируя от холода, отстучала зубами Вика.
В пещере действительно было не жарко.
— Чего?
— Холодно тут, вот чего! И как т-т-ты тут не мерзнешь?
— Не знаю. Папа говорит, что я дикарка. Могу голой на снегу спать. — Айри взяла в руки масляный светильник и двинулась по пробитому подземной рекой ходу в глубь горы.
— И часто тебе это приходится делать? — Вика подхватила свою джинсовку и потрусила вслед за подругой, зябко перебирая босыми ногами по округлым, обточенным водой камням.
— Нет. С тех пор как нас с Тичем лавина накрыла, папа меня в горы не пускает. Неделю с этим пушистиком в ледяной пещере просидели, пока папа нас не нашел. Правда, он меня и в лес не пускает, — честно призналась девушка, — но я все равно удираю.
— А почему?
— В замке скучно, — сморщила носик юная амазонка, — и всякой фигней заставляют заниматься. Вот тебе понравилось бы каждый день с утра до вечера музицировать и изучать правила поведения за столом во время званого ужина или перед кем в первую очередь надо делать реверансы на королевском приеме? Там этих правил куча!!!
— На фиг надо! По мне, так гори оно огнем!
— Вот и я о том же.
— Слушай, а куда ведет этот ход?
— Вот этот никуда, — ткнула пальчиком Айри в правый проход развилки, до которой они в тот момент добрались. — Там проход завален. Когда в этих местах земля трясется, камни обычно падают сверху вниз, — пояснила она Вике.
— И з-з-зачем Ньютон такой дурацкий закон придумал? — простонала Вика, торопливо натягивая на себя джинсовку. — Айри! Я сейчас в ледышку превращусь. Где твоя гардеробная?
— Там, — еще раз ткнула пальчиком Айри в сторону тупика. — А чего ты одеваешься? Все равно сейчас обратно снимать.
— Если я сейчас не оденусь, тебе их с трупа снимать придется!
— Ой… извини.
Айри схватила подругу за руку и потащила ее за собой в правый проход. Идти пришлось недолго. Метров через сто подземная галерея закончилась тупиком, который и был гардеробной юной амазонки. Надо сказать, на Вику гардеробная произвела впечатление.
— Ну ни фига себе! — ахнула она, сразу перестав стучать зубами.
На толстой, грубо обработанной ножом суковатой перекладине, концы которой были надежно закреплены в трещинах противоположных стен прохода, на аккуратных металлических плечиках висели наряды Айри. И каких нарядов там только не было: и кисейные, газообразные блузки и юбки, и зеленые охотничьи костюмы, и пышные платья, расшитые золотыми и серебряными нитками самых разнообразных расцветок, которые не стыдно было надеть на королевский бал. Были платья и попроще из однотонной грубоватой ткани, в которые, как сообразила каратистка, Айри наряжалась, когда хотела закосить под сельскую простушку. Об этом говорило еще и то, что под ними стояли простые женские башмачки, в отличие от элегантных сапожек из неизвестного каратистке материала, которые шли в комплекте к остальным роскошным нарядам. Отдельно в каменной нише лежала пара точно таких же зеленых лифов и юбочек, в которых в данный момент красовалась Айри.
Вика сняла плечики с кисейной, полупрозрачной юбкой.
— И у вас в этом ходят?
— Ага. Только поверх нее надо еще что-то надевать.
— Так это нижняя юбка?
— Ну да. Но я ее тебе надевать не советую. Селянки обходятся без них. А в «Крутой Рог» мы пойдем под видом селянок. Ну чего застыла? Одевайся. Мы и так уже припозднились. Нам в трактир надо до обеда поспеть.
— Почему именно до обеда?
— Потому что после обеда Зюзик Пропойведник так глубоко в астрал войдет, что до утра из него не выйдет.
— Так бы сразу и сказала. Но в этом, — ткнула она пальчиком в грубое домотканое платье, — я никуда не пойду. Лучше уж в своей джинсовке или костюме для верховой езды.
— Глупая. У нас же лошадей нет.
— Ну и фига ли? Вот это платье на базаре толкнем и купим, — Вика кивнула на одно из бальных платьев Айри.
— Ага, и нас тут же скручивает фортовая стража как воровок, обокравших гардеробную дочери князя Клода Карденского, секут розгами, а потом выясняется, что высекли будущую принцессу.
— Ну тогда скажем, что наши лошади взбрыкнули, скинули нас и ускакали в Прикарденский лес, и их там схарчили твои грызли, — начала сердиться Вика, которой ужасно не хотелось надевать убогое платье селянки, когда рядом висят платья и камзолы изумительной красоты.
— Классная идея! — обрадовалась Айри.
— Так ты что, раньше эти наряды здесь даже не использовала? — удивилась Вика.
— Не-а, — отрицательно мотнула головкой амазонка, напяливая на себя костюм для верховой езды.
— Тогда на фига их было сюда тащить, если использовать не можешь? — Виктория вновь скинула с себя джинсовку и сдернула с вешалки такой же костюм.
— Не могу, но так хочется! — мечтательно вздохнула Айри. — И почему я раньше не сообразила, что лошадки могут и взбрыкнуть?
Клод Карденский занял столик в самом дальнем углу трактира «Крутой Рог», заказал себе пива и начал неспешно потягивать его, обводя обманчиво-рассеянным взглядом местную публику. Подбородок под накладной рыжей бородой нестерпимо чесался, но Клод терпел. Жизнь приучила герцога Корнелиуса Сикорского осторожности, а потому его люди еще с утра негласно обшарили весь форт. Пока вроде ничего подозрительного не обнаружили, но тем не менее он пришел сюда под видом купца первой гильдии Касьяна. Маскироваться ему надо было по-любому. Все местные жители знали, что Клод Карденский — фактический правитель этих земель, хотя номинально они принадлежали короне, а потому личностью был заметной, и о приватной беседе с Сезаром в истинном облике не могло быть и речи. Клод ждал сигнала от своих людей, занявших позиции внутри форта и на подступах к нему, прокручивая в голове варианты разговора с доверенным лицом лорда Эдвина. Встреча, правда, может и не состояться. Клод дал четкий приказ своим людям: если капитан, нарушив уговор, придет на встречу не один, брать всех в оборот и тех, кто останется в живых, тащить в его замок для серьезной беседы в уже менее приятной для людей лорда обстановке.
— Покайтесь, братия!!! — Глиняная кружка с остатками дешевого эля разлетелась о столешницу.
Клод Карденский с любопытством посмотрел на Зюзика Пропойведника, сидевшего через три стола от него. Местный пророк, худощавый горластый мужичок лет сорока, попытался оторвать седалище от стула, чтобы толкнуть речь, но ему это не удалось, так как он был уже в паре глотков от астрала. Не сумев справиться с притяжением, местный «святой» продолжил проповедь сидя:
— Покайтесь, братия! Судный день пришел для всех, кроме рыжих! И это правильно. Господь завсегда начинает проверять свою паству с самых достойных, прежде чем решить, куда направить души их: в рай или ад. Но, прежде чем обнажить душу, он обнажает тело в поисках метки Проклятого, ибо затесались среди нас и слуги падшего! Недостойные сопротивляются, боясь выставить на всеобщее обозрение грехи свои, и лишь святые души, — грохнул он себя кулаком в грудь, — проходят испытание!