Девочка почувствовала, что ее больше никто не держит – и тут же стремительное течение поволокло ее прочь от лодки.
– Я не уме… Я не умею плавать! – захлебываясь, прокричала Аякчан. Она успела увидеть, как Хакмар длинными гребками плывет к ней, а вскипающие на воде буруны кидаются ему навстречу, отгоняя прочь, как натравленные псы. И тут же словно чьи-то безжалостные сильные руки потащили ее вниз. Темная вода сомкнулась над головой. Сквозь плывущие перед лицом волосы она увидела мерцающие в плотной толще воды лунные пятна. Аякчан ощутила холод – совсем не тот бодрящий веселый холодок, к которому она привыкла. Это был жуткий, цепенящий холод, не позволяющий двинуть ни рукой, ни ногой. Последней, ускользающей мыслью было, что напрасно она отказалась высасывать Огонь из малых Храмиков для костра – эта капля Пламени, показавшаяся ей такой ничтожной, сейчас могла бы спасти ей жизнь! Она бы поднялась над водой…
Аякчан почувствовала, что всплывает. Захлебываясь, она жадно хватала ртом воздух, будто запихивая его в себя целыми кусками. Сквозь грохот реки она услышала задыхающийся крик:
– Кара сугда карбангылап, кадыргызын мунганнарым… Мои духи плавают по черной воде, они скачут на хариусах… – На носу Почаковой лодки, размахивая колотушкой, неистово прыгал Донгар.
Аякчан почувствовала, как под ней что-то шевелится. Девочка посмотрела вниз… Она лежала на… сперва ей показалось, что это серебряный поднос. Но с каких пор подносы стали плавать по воде, да еще держать на себе девчонок? И тут она поняла! Это были плотно, одна серебристая спинка к другой, прижавшиеся друг к другу рыбины – и именно они-то и подняли Аякчан из глубины. Девчонка взвизгнула – от неожиданности едва не соскользнув с живого плота в воду.
– Не кричите, девушка, вы нам рыбок распугаете! – послышался тоненький, как Дневной комариный звон, голосочек, и мимо Аякчан, то выпрыгивая, то заныривая обратно в воду, пронеслась блестящая рыбка. На ее спине, крепко ухватившись за плавник, сидел полупрозрачный, будто отлитый из воды человечек. Следуя за скачущим на хариусе водяным духом, рыбный косяк помчал к берегу, унося на себе Аякчан.
– Куда? – ринувшийся им вслед вопль Почака был страшен. – В моей речке духов заклинать? Ах ты подлый шаман!
Гигантская волна подняла живой плот Аякчан на пенящемся гребне – и понесла его обратно на стремнину. С высоты Аякчан успела увидеть, как крохотный уродец раскручивает весло над головой.
Песнь шамана смолкла – несущая Аякчан волна рухнула вниз.
– А-а! – клубящаяся бурунами темная река ринулась ей навстречу.
– А-а! – сильный удар о воду – и Аякчан скорее почувствовала, чем увидела, как распадается под ней живой плот – сотни рыбок порскнули во все стороны, исчезая в волнах. Перед носом у Аякчан всплеснул раздвоенный хвостик – и девочка снова с головой окунулась в воду. Забила руками и ногами, судорожно прорываясь к поверхности. Отчаянно отплевываясь, она смогла вынырнуть…
Неподалеку плясал качающийся борт долбленки. Донгар метался на носу, уворачиваясь от орудующего веслом Почака.
Хрясь! Хрясь! Хрясь!
– Помогите! – захлебываясь, закричала Аякчан, но грохот вскипающей воды заглушил ее слабый вскрик.
Лодка резко завалилась набок, едва не черпнув воду. Подтянувшись на руках, Хакмар перевалился через борт – вскочил и побежал на нос, на ходу выхватывая из ножен меч.
Девочку подбросило вверх, словно она была мячом в игре волн. Она увидела всего много и сразу. Черную реку и кипящие волны, на которых, как серебристые рыбки, скакали и дробились блики лунного света, мрачную непроницаемую стену деревьев и заснеженный берег, отсвечивающий белым мерцанием. Оставляя извилистый след на снегу, по берегу стремительно неслось что-то тонкое, змеистое – вытянувшись стрелой, оно сигануло прямо в воду.
Волна ухнула вниз, швыряя Аякчан в разверзшийся у кормы пенный провал.
Почак развернулся к новому противнику. Здоровенное весло, казалось, действовало само, без участия болтающегося где-то внизу уродца – удар, парирование, снова удар… Тонкое жало Хакмарова клинка нацелилось сверху, как клюв бросающейся на добычу хищной птицы, впритирку скользнуло вдоль весла и ткнулось прямо в крохотное плечо Почака…
– Нее-т! – страшный крик снова заметался над рекой, но… на этот раз кричал Донгар. – Нельзя бить его напрямую – в себя попадешь! Спиной, из-под руки бить надо!
И тут же раздался ухающий хохот Почака.
Хакмар стоял, ошеломленно глядя на зажатый в руке меч. Покачнулся – из его плеча брызнула кровь.
Воду у носа лодки вспорола длинная полоса – как игла, проткнувшая Огненный шелк. Нечто гибкое, тонкое приподнялось над рекой, будто высматривая добычу, – и ринулось прямо к Аякчан. Вокруг нее вскипели буруны, ее завертело в стремнине, поволокло вперед и вниз. Вода заливала рот, ноздри, уши, в груди невыносимо жгло, хотелось воздуха, воздуха, воздуха… Девочка бессмысленно забилась… Что-то тонкое обвилось вокруг ее руки, крепко стиснуло и с силой рвануло вверх. Только что казавшаяся непроницаемой, как гранитый монолит, толща воды расплескалась над головой. Хватая ртом воздух вперемешку с водой, она поняла, что ее на большой скорости волочет прямо к лодке – и без того многострадальная рука болит, будто вот-вот оторвется напрочь. Сквозь летящие в лицо брызги Аякчан разглядела намотанную на запястье веревку. Второй ее конец тянулся к лодке. «Донгарова веревка! – поняла Аякчан. – Он же велел ей возвращаться побыстрее! Вот она и вернулась!»
Аякчан снова дернуло – и она втиснулась между плывущими за лодкой оленями. Отчаянно вцепилась в мокрую шкуру рогатого красавца. Хватка на ее запястье ослабла.
Девочка обессиленно закачалась на воде между оленями. Жуткое оцепенение охватило немеющее тело. Не двигаться. Не шевелиться. Разжать стиснутые на гладкой оленьей шкуре пальцы и позволить воде поглотить себя.
Из лодки слышался шум схватки. Аякчан едва шевельнулась – она ничего не может сделать. Ей плохо. Совсем плохо. Она умирает. Эта мысль принесла едва ли не облегечение – ничего сделать нельзя. И не надо ничего делать.
Сверху раздался короткий вопль боли – корма лодки отчаянно закачалась из стороны в сторону. Привязанные олени недовольно зафыркали, запрокидывая рогатые головы и дергая туда-сюда обвисшую между ними девочку. Ну что? Что такое? Аякчан с трудом подняла голову и, цепляясь за оленьи рога, глянула поверх кормы.
Почак бушевал в своей долбленке, как взбесившийся вихрь. Теперь уже два весла вразнобой вертелись у него в руках. Одним он отбивался от шаманской колотушки, удерживая на носу пытающегося броситься на него Донгара. А второе с радостным уханьем занес над головой. Припавший на одно колено Хакмар еще отмахивался мечом, отбивая рушащиеся на него удары. Но видно было, что кузнец уже едва двигается. Борта лодки вокруг него были забрызганы кровью. Пальцы Аякчан невольно скрючились, готовясь принять шар несуществующего Огня. Но в ладони у нее была только вода… и эта вода быстро твердела! Девочка ошеломленно глянула на возникший в ее руке крепкий угловатый обломок льда… и, вложив в бросок остаток сил, швырнула его в Почака, стараясь угодить точно между полосующими воздух веслами.