– Ну-ка, – оживилась Николетта, – скажи, какая там гамма красок?
– Серые, голубые, зеленые, красные.
– Вава! Это же синтетика! – закричала маменька.
– Виноват, пошел искать натуральные губки, – быстро ответил я.
Походив между стеллажами, я наконец наткнулся на желтые мягкие пористые мочалки и снова позвонил Николетте.
– Нашел!
– Какой цвет?
– Песочный.
– А должен быть рыжий, – не сдалась маменька.
Я оглянулся, увидел продавщицу и поинтересовался:
– Такой же товар, но кирпичного оттенка есть?
– Нет, – последовал быстрый ответ, – и не бывает. Это же не искусственная вещь, она без красителя, экологически чистая.
– Ладно, – сдалась маменька, когда я пересказал ей монолог продавщицы, – наверное, это то самое. Просто у тебя, Вава, нет чувства цвета, что для меня рыжее, тебе кажется желтым. Кстати, это губка или мочалка? Мне нужна последняя.
– А какая между ними разница?
– Вава! Спроси у продавца, если сам отличить не можешь, – заворчала Николетта. – Губка и мочалка! Кто же их спутает. Это все равно что не отличить чулки от колготок!
Я тяжело вздохнул. Лично мне кажется, что это одно и то же, хотя вроде чулки на подвязках.
– Вава! – гневалась Николетта. – Почему ты молчишь?
Внезапно я почувствовал смертельную усталость, чтобы побыстрей избавиться от Николетты, я быстро сказал:
– Это мочалки!
– Хорошо, бери.
– Одну?
– Нет, конечно!
– А сколько?
– Ну… думаю, килограммов пять! И поторопись, потому что время уйдет.
Я заморгал. Пять килограммов? Зачем Николетте столько?
– Ты не оговорилась? Может, пять штук?
– Нет, – заорала маменька, – не надо считать меня идиоткой! Именно килограммов! Ну сколько можно говорить одно и то же!
Я опять подозвал продавщицу:
– Девушка, мне нужны вот эти штуки.
– Натуральные губки?
– Именно.
– Берите.
– Боюсь, их тут мало.
– Здесь двадцать штук, – мило улыбнулась девушка, – они просто сжались.
– Понимаете, мне нужно пять килограммов.
Продавщица отступила назад.
– Пять килограммов губок?
– Точно, – кивнул я, ощущая себя идиотом.
– Но зачем?
– Надо.
– А-а… а… – вдруг протянула девушка, – наверное, вы надумали гуманитарную помощь оказать, да? В детский дом отправите?
– Верно, – кивнул я, – там хотят именно такое количество.
– Но они у нас поштучно продаются.
Я взял одну губку.
– Сейчас узнаю, сколько она весит, и вернусь.
– Конечно, конечно, – защебетала девушка и захихикала.
Я дошел до отдела, где отпускали сыр, и попросил:
– Сделайте одолжение, взвесьте ее.
– Зачем? – изумился парень с той стороны прилавка.
– Вам трудно?
Продавец пожал плечами:
– У нас весы электронные, кладу товар, набираю его код, аппаратура сама выставляет цену: выползает чек, который потом наклеивается сверху. Но губки поштучно идут.
– Мне надо знать вес!
– Ну… ступайте в овощной, у них другие весы есть.
Я порысил в противоположный конец магазина, подошел к даме постбальзаковского возраста, мирно укладывавшей яблоки горкой, показал губку и снова услышал песню об электронных механизмах и чеках. Следующие десять минут я пытался объяснить продавщице, зачем мне понадобилось взвешивать губку. Наш разговор заинтересовал как свободных продавцов, так и некоторых покупателей, поэтому вскоре около нас собралась толпа.
– Чего вы мне голову дурите! – обозлилась наконец дама.
Она явно собиралась продолжить фразу, вероятнее всего, сейчас всем предстояло услышать ее мнение о моих умственных способностях, но тут вдруг из подсобки вынырнул подросток в грязных джинсах и прошептал ей что-то на ухо.
Вмиг продавщица стала приторно любезной, просто сахарная вата, а не женщина.
– Уж и как вам помочь, прямо не знаю! – участливо воскликнула она. – Для нас покупатель завсегда прав. Любой его каприз исполним. Но только губочку, чес слово, взвесить не на чем! Поверьте!
Я пригорюнился. И тут подросток сказал:
– А пусть он на весы для картошки встанет, сначала один, а потом с этой дрянью!
– Молодец, – одобрил хор голосов.
– Сюда, сюда, – заквохтала тетка. – Кстати…
В ту же минуту она горделиво выпрямилась, выпятила пышную грудь, попыталась втянуть живот, не справилась с этой задачей, поправила волосы, откашлялась и сообщила:
– Меня зовут Галина Сергеевна Пилипенко, я продавец первой категории, в торговле тридцать лет, награждена грамотами и отмечена записями в трудовой книжке, имею среднее специальное образование, а это мой сын Владик, он тоже хочет стать продавцом, идет по моим стопам.
Сказать, что я удивился, это не сказать ничего. Перед моим носом неожиданно оказалась пухлая рука с безвкусным золотым кольцом, в котором слишком ярко сверкал искусственно выращенный рубин. Пришлось пожимать бабе длань и представляться.
– Очень рад знакомству, Иван Павлович Подушкин.
– Становитесь сюда, – велела Галина.
Я ступил на железный прямоугольник. Владик ловко подвигал гирьки.
– Восемьдесят пять, – сообщил он, – а теперь с губкой.
Я покорно повторил маневр.
– А столько же… – протянул подросток.
– Она очень легкая! – крикнул кто-то из толпы.
Я приуныл.