Повернувшись на каблучках, она ушла. Я сел на кресло в прихожей и обмяк. Неожиданно перед глазами возник Виктор, его несчастное, испуганное лицо, побелевшие пальцы. Конечно, он убийца, расчетливый, хитрый, задумавший завладеть богатством Валерии. Он тщательно спланировал преступление и чувствовал себя в безопасности. Кто же мог ожидать, что фотография, на которой Виктора запечатлели совершенно случайно, поможет восстановить справедливость. Я стал орудием возмездия, но отчего у меня нет сейчас никакой радости? Почему в душе поселились тревога и уныние?
– Вот, – закричала маменька, выруливая в переднюю, – смотри!
Я уставился на длинные, тонкие, похожие на лапшу ленточки красновато-рыжеватого цвета.
– Ты хотела это?
– Да!
– Николетта, это называется мочало. Им торгуют в банях. Да и то сомневаюсь, что сейчас можно где-либо отыскать сей раритет.
– Мочалки продаются повсюду, – топнула ножкой маменька.
– Мочало!
– Без разницы.
– Вовсе нет. Мочалка…
– Вава! – прошипела Николетта. – Человек, купивший вместо мочалки губку, не имеет права делать мне замечания. Ясно? Немедленно верни мешок в магазин и принеси необходимое. В банях, говоришь, торгуют? Вот и поезжай в Сандуны.
– Но зачем тебе мочало?
– Нужно!
Приведя последний аргумент, маменька, гордо задрав голову, удалилась. Я задумался, что теперь предпринять.
– Слышь, Ваняша, – сказала Тася, выходя в прихожую, – совсем она сбрендила. Знаешь, за каким фигом ей эта дрянь нужна? Спать на ней собралась, чтобы тяготение не чувствовалось, а еще я фольгу сегодня весь вечер под ее кроватью расстилала.
Я потряс головой. Спать на мочале? Фольга на паркете? Может, позвонить Грише? Он, конечно, бабник, фанфарон и болтун, но отличный психиатр.
– Ну что, Ваня, – появилась в передней Вера, – повезло тебе? Сбылся мой прогноз?
– Ты еще здесь? – заорала Николетта. – Нет, подумать только…
В голове у меня быстро застучали молоточки. Руки схватили мешок с губками, ноги сами понесли меня к машине. Похоже, Николетте совсем плохо. Прямо из автомобиля позвоню Гришке.
Приятель неожиданно серьезно откликнулся на ситуацию:
– Приехать могу лишь к одиннадцати вечера, ты ее не зли, потому что будет только хуже. Сгоняй в баню и купи мочалок.
– Еще не факт, что ими в Сандунах торгуют.
– Езжай в Краснопресненские, – посоветовал Гриша, – я хожу туда регулярно, и всегда у банщиков мочало есть.
Я поблагодарил приятеля и покатил в супермаркет. Теперь события начали разворачиваться в обратном порядке. Сначала я вытащил мешок и тут же налетел на сержанта Федорчука.
– Чегой-то назад прете? – поинтересовался он.
– Губки, – мрачно ответил я.
– Невкусные оказались?
– Наоборот, – буркнул я, – истинный деликатес, боюсь, все разом проглочу и растолстею.
Федорчук покачал головой, а я поспешил в магазин. Кассирша, услыхав мою просьбу, наотрез отказалась выполнить ее, пришлось вызвать Раису Сергеевну и напомнить ей о правилах торговли.
– Издеваетесь, да? – воскликнула директриса. – Сначала берете, мы их час пробиваем, а теперь назад приволокли!
Около четверти часа мы горячо спорили, и я взял верх.
– Прими у него товар, – ледяным тоном велела Раиса Сергеевна кассирше, – да погляди, чтобы не испорченный оказался. Знаем мы таких! За ними глаз да глаз нужен.
Я перевел дух, облокотился было о стену и вздрогнул: чья-то робкая рука подергала меня за куртку.
– Говорите, губки от всего помогают?
Я застонал. Ну какого черта я пошутил с сержантом Федорчуком? Похоже, у юноши нет и намека на чувство юмора.
– От разных болячек, да? – приставал сержант.
– Здесь разорвано! – заявила кассирша.
– Где?
– Тут.
– Значит, так было.
– Не возьму в нарушенной упаковке, – уперлась девица.
– Любую болезнь вылечат? – зудел Федорчук.
– Да, – я отмахнулся от него и стал осматривать губку.
– Не приму, – вредничала кассирша.
– А импотенцию исправит? – слегка покраснев, продолжал сержант.
Я вцепился в резиновую ленту, на которую следует выкладывать продукты. Ну как избавиться от Федорчука?!
– Импотенция, геморрой, СПИД, атипичная пневмония – все проходит, – выпалил я, – бога ради, сейчас я не могу разговаривать.
Федорчук покашлял и исчез за стеллажами. Я продолжал препираться с кассиршей. Вторая девочка, бойко пробивавшая тем временем чеки остальным покупателям, постоянно хихикала. Снова появилась Раиса Сергеевна, в воздухе стали мелькать молнии.
К консенсусу мы пришли не в один момент, но в конце концов, подписав кучу бумажек, я получил назад свои деньги и, стараясь унять сердцебиение, двинулся на выход.
– Мама родная! – взвизгнула кассирша.
Я в панике обернулся. Ну а теперь в чем дело? Предстоит новый раунд переговоров? Но возглас девушки относился не ко мне. Вскочив на ноги, она тыкала пальцем в сторону столика, где обычно упаковывают в пакеты купленные продукты.
Там стоял сержант Федорчук. Перед ним на серой столешнице маячила баночка майонеза и бутылка кетчупа. В левой руке дурачок держал губку, намазанную красно-белой субстанцией. Скривившись, он разинул рот, откусил кусок и начал мерно шевелить челюстями. Я не знал, как поступить. Сказать ему, что неудачно пошутил? Или попросту уйти прочь?
– Господи, – прошептала Раиса Сергеевна, – вам вкусно?
Сержант сделал судорожно-глотательное движение.
– Нет, – пожаловался он, – это ваще-то не пиво! Прямо назад лезет.
– Так зачем едите? – прошелестела кассирша.
– Для здоровья, – с набитым ртом пробубнил сержант. – Говорят, от всего помогает.
Поняв, что больше никогда не посмею переступить порог этого супермаркета, я вышел на улицу и порулил в Краснопресненские бани.