– Быстрее-е-е! – сзади налетело, пихнуло в спины, и вместе со жрицей они кубарем выкатились сквозь уцелевшую дверь. Словно только их и дожидалась, стена тягостно вздохнула – и осыпалась.
– Чэк-най! – раздался заполошный вопль. – Чэк-най идет!
– Где? – вскинулся Хадамаха и тут же понял – где.
Со звоном вышибая перекосившийся купол, над дворцом верховных вставало алое зарево. С невозможным, убийственным ревом столб Рыжего пламени, похожий на гигантскую женскую фигуру, взвился к небесам. У самого края ревущего Алого огня, почти ныряя в его убийственный жар, металась тоненькая девочка с голубыми волосами и вроде бы голубым платком в руках. Девчонка вертела платок над собой, как когда-то Хадамахина мать вертела в руках свою пеструю шаль, отманивая от сыновей взбесившегося быка, прежде чем подоспевший отец не утихомирил его, шарахнув промеж рогов. Только платок в руках девчонки все время рос – вот он с одеяло, вот он еще больше… Девчонка взвилась в воздух, разворачивая за собой гигантское сапфировое полотнище.
– Не удержит, – странным тоном, соединяющим в себе одновременно восхищение и презрение, процедила жрица. – Слишком много загребла, дура. Тут запас Огня на целый День, никто столько не удержит. Сейчас сама вспыхнет.
И только теперь Хадамаха понял, что в руках у девчонки разворачивается самое гигантское – от земли до нижних небес! – полотнище Голубого огня, которое ему только приходилось видеть! И с этим полотнищем она взмывает все выше и выше, наперерез вздымающемуся Пламени.
– Не только тебе. Такого еще никто не видел! – запрокидывая голову, изумленно прошептала жрица – видно, Хадамаха говорил вслух. – И ведь держит же! Держит!
Сквозь темные небеса девчонка метнулась к Алому пламени и, как обычное одеяло на разбушевавшийся костер, накинула свое полотнище на Рыжий огонь. Раздавшееся шипение оглушало, как самый страшный гром, как камнепад! На мгновение оба Огня – Рыжий и Голубой – слились вместе, переливаясь сверкающим столбом завораживающего ужаса и нестерпимой красы. И ухнули вниз, унося за собой словно оседлавшую двуцветное Пламя девчонку.
– Высочайшая, – благоговейно прошептала над ухом у Хадамахи жрица.
Земля содрогнулась вновь. Теперь она вся шаталась, будто норовя стряхнуть прочь, в бурлящий Огнем провал вцепившихся в нее людей. Уцелевшие стены дворца жалко, протестующе всхлипнули и, покоряясь неумолимой судьбе, обрушились, закрывая собой кипящий провал. Облако пара и пыли на миг зависло в неподвижности и принялось медленно оседать.
В воцарившейся вокруг ошеломляющей тишине слышно было, как мерно постукивают падающие с высоты обломки. Рядом зашуршало. Жрица медленно поднялась и, неприязненно поджав губы, принялась сосредоточенно отряхивать свою безнадежно испачканную рубаху, на самом деле лишь размазывая по ней грязь.
– Кыыс, – вдруг сказала она.
– Кто? Где? – ошалело оглядываясь по сторонам, пробормотал Хадамаха.
– Здесь! – тыча себя пальцем в грудь, рявкнула жрица. – Я – жрица Кыыс. Ты спрашивал… Ладно, все потом, сейчас работать надо. Эй, а ну-ка все – поднимаемся, поднимаемся, нечего на руинах валяться! Раненых относим к храму, давайте-давайте, люди, не залеживайтесь, здоровые помогают пострадавшим! – И она пошла прочь, оскальзываясь на обломках льда и громким решительным голосом раздавая приказания. – А ты пока можешь руинами заняться, – через плечо бросила она Хадамахе. – Я потом еще людей подошлю. И я прошу тебя… – она устало вздохнула, – найди какие-нибудь штаны!
Легко сказать – найди! Где он найдет штаны на развалинах? На общем фоне он, кстати, не так уж странно выглядит! В свете луны отлично видны были ободранные и напуганные люди, стягивающиеся к груде обломков еще недавно величественного дворца верховных. Среди глыб нежно-голубого льда торчал искореженный край медной площадки, на которой еще недавно они схватились с Содани. Спасся ли Содани? И Богдапки? Пыу – тот точно выскочил. А странный черный шаман, спасавший ребенка из кузнечной слободы, его скуластый приятель, так лихо владевший мечом, и ненормальная девчонка с голубыми волосами, швырнувшая навстречу чэк-наю Дневной запас Голубого огня, остались внизу, под развалинами. И он никогда не узнает, кем они были, куда шли и что на самом деле значило их появление. Не узнает, что то была за однорукая черная тварь, отчего умирали ее жертвы и при чем тут Рыжий огонь? Вокруг раздавались стоны побитых обломками людей, и самому Хадамахе тоже хотелось стонать и выть. Его охота кончилась ничем.
Ветерок, еще горячий от пылавшего вокруг Огня, пробежал по развалинам, шурша мелкой ледяной крошкой. В лицо Хадамахе ударила знакомая смесь запахов!
– Не может быть! – прошептал мальчишка, припадая на четвереньки и торопливо карабкаясь по скользким руинам. Его нос шевелился, отчаянно ловя запахи, от которых невольно вставали дыбом волоски на загривке и грозный рык клокотал в горле: Голубого огня – более сильный, чем пахло от любой из верховных жриц. Рыжего огня и плавящегося металла. Темный, зловещий запах разверзающейся земли и лезущих из-под нее подземных чудищ-авахи! Здесь! Запах чуть не сшиб его с ног, заставив распластаться по руинам. Хадамаха зарычал – то ли злобно, то ли торжествующе, и настороженно огляделся по сторонам. У руин бродили люди, начальственно покрикивая, сновали жрицы, мелькали синие куртки храмовых стражников. Никто не смотрел вверх, на кучу ледяных обломков. Никто ему не помешает! Вот теперь-то эти Черные ответят ему на все вопросы.
Хадамаха отшвырнул прочь ледяную глыбу. Бешено напрягая мгновенно изменившиеся руки-лапы, ухватил за края вывороченные из подвалов гранитные плиты. Вены вздулись, он услышал, как трещит его куртка, а может, то трещали, лопаясь от страшного усилия, его собственные кожа и мышцы. Под зажмуренными веками поплыли алые пятна.
Р-р-ах! – плиты заскрипели и… с грохотом разлетелись в разные стороны. Пошатываясь от облегчения, Хадамаха упал на колени и склонился над открывшейся внизу ямой, обострившимся зрением вглядываясь в ее темноту.
Запрокинув головы, внизу стояли трое.
Хадамаха хищно осклабился.
– Вот вы-то мне и нужны! – хрипло выдохнул он.
– Ты будешь смеяться… Но ты нам тоже очень, очень нужен… Брат Медведя! – откликнулся снизу девчоночий голос.
Ошеломленный Хадамаха пошатнулся и чуть не полетел туда, в темноту. Откуда она знает?
Хадамаха дрожал. Его трясло от возбуждения, от сумасшедшей смеси бьющих в нос запахов, от ощущения, что его охота вот-вот закончится и он наконец узнает и поймет все! Достаточно просто вытянуть из ловушки добычу, за которой он так долго гонялся!
– Ладно, – не позволяя торжествующему рыку вырваться из горла, хрипло буркнул он. – Вылезайте оттуда! – Он опустился на колени – мокрый холод подтаявшего льда неприятно скользил по коже, но мальчишке было все равно. Бьющая из ямы смесь запахов стала ближе, от нее плыло в голове. – Вылезайте! – нетерпеливо повторил он, протягивая вниз руку.