– Потому что если бы я свернул туда, там были бы одеяла! – прохрипел Хадамаха.
– Этот преступник еще и издевается! – завопила та, замахиваясь на него Огненным шаром.
– Прекратить! – отчеканил Советник, и женщина замерла, как оледеневшая. – Советую прекратить глупости и заняться поиском пропавших жриц всерьез! Ее Снежность скоро будет здесь – и заговор детей вряд ли устроит ее в качестве объяснения.
Держащие Хадамаху руки начали неуверенно разжиматься.
– Я бы все-таки выяснила, что этот подозрительный мальчишка искал… именно здесь, – быстро и как-то воровато оглядев гранитный зал, проворчала настоятельница.
– А что именно здесь такого особенного, госпожа настоятельница? – остро глянув на нее, спросил Советник.
И тут Хадамаха увидел, как жрица, истинная и всевластная хозяйка его города, вдруг побелела, совсем как стенка из белого льда:
– Ничего… Совершенно ничего! – пятясь и явно кляня себя за слишком длинный язык, пробормотала она. – Пойдемте, девочки, пойдемте! Люди нуждаются в нашей помощи! – И она вылетела прочь из зала, будто гнался кто. За ней, непрерывно оглядываясь, последовали жрицы.
– Надо же, про людей вспомнила! – провожая ее сузившимися глазами, хмыкнул Советник. – Ты идешь со мной! – бросил он Хадамахе.
– Да как же это! – отчаянно вскинулся Пыу. – Что ж, Хадамахе все так и обойдется? Опять?
– Хорошо, что ты о себе напомнил! – холодно кивнул Советник и коротко бросил неуверенно топчущимся вокруг храмовым стражам: – Этому десятнику – десять плетей! Может, это отучит его напиваться.
– Я? Господин Советник, да я вообще не пил! – завопил схваченный под руки Пыу. – Это все Хадамаха, все он! – болтая ногами, он повис между двумя крепкими храмовыми.
– Шевелись быстрее, пока жрицы не вернулись, – подпихивая Хадамаху в спину, прошептал тысяцкий.
И Хадамаха пошел следом за Советником – а куда ему еще было деваться? Он только оглянулся на Содани, оставшегося в одиночестве в гранитном зале.
У шеи, над воротом туго затянутой меховой безрукавки, виднелся самый краешек свежего, едва-едва затянувшегося шрама – будто Огненным лезвием полоснули. Содани поймал взгляд мальчишки, ухмыльнулся – и глаза его блеснули алым.
Не дожидаясь, пока вытянувшиеся во фрунт храмовые стражники распахнут перед ним двери, Советник резко толкнул створку и не столько вошел, сколько вломился в покои, с размаху усевшись на покрытую мехами лежанку.
– Устал, как пес ездовой, – прикрывая глаза и откидываясь к стене, вздохнул он.
Следом за тысяцким Хадамаха неуверенно шагнул внутрь. Вроде бы делать тут ему совершенно нечего, но Советник распорядился идти за ним… – Дверь закрой, – не открывая глаз, буркнул Советник.
Тысяцкий метнул на мальчишку бешеный взгляд, и Хадамаха наконец сообразил, что обращаются к нему. Торопливо захлопнул створку.
– Чурбанки голубоволосые! – зло выдохнул Советник. – Как южане говорят – чуды!
– Благодари господина Советника! – прошипел тысяцкий, тыча Хадамаху в спину, чтобы тот поклонился. – Если б не он, ты б сейчас в храмовом подвале палача ждал!
– Да брось, – небрежно отмахнулся от благодарности Советник. – Не будь эта старая голубоволосая ведьма так глупа, мальчишку б и отмазывать не пришлось! Да, вырождается Храм, вырождается, – наливая себе араки из кувшина в кубок, задумчиво сказал Советник. – Если даже настоятельница не в состоянии сообразить, что заговор детей ей доказать не удастся, потому что это просто-напросто нелогично, то что уже говорить об обычных жрицах!
«Был бы тут Донгар – обязательно спросил бы, что такое нелогично», – все еще замороженно подумал Хадамаха.
– Только и умеют, что приношения требовать, – зло скривил губы Советник. – По Югрской земле не только стойбища в запустении, но и города уже в руинах, а они врагов выискивают! Как бы кто в их драгоценном храме на пол не плюнул!
– Верховные Айгыр и Демаан… – осторожно начал тысяцкий.
– Не знаю, что тут делала Айгыр, но Демаан явилась вовсе не из-за бедствия, – живо перебил его Советник. Даже обычная отрывистость речи у него исчезла. – Этот моток грязных тряпок утверждала, что здесь скрывается черный кузнец! Она б еще черного шамана поискала! – Голос его звучал странно – вроде бы едко, но в этом сарказме слышалась и неясная задумчивость. Словно бы он сомневался: а так ли уж глупа Демаан, охотясь за мифом тысячедневной давности. – А потом обе верховные исчезли. – Он резко поднялся и встал перед Хадамахой, поигрывая аракой в кубке. – Давай, мальчик, рассказывай. Что там на самом деле произошло с этой пропавшей жрицей?
Хадамаха растерялся. Нет, можно было догадаться, что Советник не отпустит его просто так, что будет допрос, но Хадамаха почему-то об этом не думал. Перед его глазами все еще пылал проклятый Алый огонь и бесновалось чудище с Огненным жалом, и жрица Кыыс молила не отпускать ее. У него еще отчаянно болели надорванные мышцы, а обпеченное жаром лицо было как тугая маска из плохо выделанной кожи. И обычная нормальная комната с укрытой мехами лежанкой и берестяными свитками на столе казалась более нереальной, чем гудение Рыжего огня. Казалась сном. И на простой вопрос – что произошло? – не было ответа. Он беспомощно поглядел на тысяцкого, потом на Советника. Ну как объяснить этим разумным и нормальным, верящим только в доказательства и логику мужикам – таким же, каким был недавно сам Хадамаха! – что мир на самом деле не разумный, не нормальный и логики в нем совсем мало! Что внутри Храма Голубого огня прячется Рыжий, у знаменитого игрока Содани Огненное жало в… одном месте, он шляется по храму и Нижнему миру в полупаучьем облике и жриц приворовывает, а у Ковец-Гри-шамана одна тринадцатидневная девчонка – самая сильная голубоволосая ведьма наших Дней – вместе с черным кузнецом и черным шаманом задумывает взорвать храм, так что заговор детей и впрямь существует! Да услышав такое, Советник лично его в подвал храма отволочет, чтоб не завирался! Хадамаха почувствовал, что готов возненавидеть проклятую троицу – с самого их появления в городе его жизнь превратилась в полный шаманский бред!
– Я… я сам толком не знаю, – пробормотал Хадамаха. – Я заблудился, жрица Кыыс меня нашла, стала ругать, велела убираться из того зала. Я пошел, а потом вдруг вспыхнул такой свет, что я прям ослеп. А когда снова видеть стал – жрицы Кыыс уже не было, зато других жриц набежало превеликое множество.
– И ты, мужчина, стражник, даже не пытался жрице помочь? – с недоверчивой укоризной покачал головой Советник.
А вот на «слабо» брать не надо! Он же по соседству с языкатыми Амба вырос – с тех, кто легко поддавался на «слабо», еще в медвежатах шкуру спускали. Хадамаха столь же укоризненно поглядел на Советника в ответ:
– Ну как же не пытался – а за одеялами кто ходил?