Подождав, когда у нее выровняется дыхание, хотел что-то сказать, но, повернувшись к ней, увидел, что Жанна безмятежно спит. Неслышно выругавшись, встал, укрыл ее одеялом и вышел, едва шагая от мучительной боли в паху. Сев в машину, с полчаса сидел, нетерпеливо ожидая, когда придет в норму взбунтовавшееся тело. При этом неистово облегчал душу последними словами.
– Вот осел! Ну почему не взял ее, кто мне мешал? Терпи теперь, идиот!
Он сам не понимал, что его остановило. Вернее, что остановило, понимал, но почему он так сделал, – нет. Испугался, что, протрезвев, она его никогда не простит? Но когда он обращал внимание на чувства своих партнерш? Ведь ему-то от этого не легче!
Кипя от злости на самого себя, приехал домой, расстроенный и злой, повторяя в назидание: в благородство поиграть захотелось, вот и терпи теперь! А ведь мог лежать сейчас рядом с этой недотрогой, довольный и ублаготворенный, посмеиваясь над ее помятыми принципами.
Проснувшись, Жанна всё мгновенно вспомнила, и жутко покраснела от стыда за свою распущенность. Как она могла так низко пасть? Вела себя как девица общего пользования! С ужасом разлепив ужасно тяжелые веки, посмотрела по сторонам, боясь встретиться с всё понимающим насмешливым взглядом Павла. Но в комнате никого не было, и она, с облегчением вздохнув, спрыгнула с кровати. Расстегнутые и приспущенные джинсы мешали двигаться, и она быстро их поправила, тоскливо застонав от острого недовольства собой.
Какой кошмар! Как ей теперь в глаза ему смотреть? Ведь он наглядно ей доказал, что она такая же, как все остальные его девицы. Прикрыв веки и откинув голову, вспомнила потрясшее ее наслаждение и не могла не признать, что никогда ничего подобного не испытывала. Что ж, она и не сомневалась, что он очень опытный любовник. Но что же теперь делать ей?
Бунтарский характер не позволил долго хандрить. Ничего же не случилось! Просто ей нужно сделать правильные выводы из случившегося, впредь быть осторожнее и не поддаваться на провокации. А уж пить и вовсе нельзя! Но почему Новицкий остановился? Ведь ему было очень тяжело! Она помнила его надрывное дыхание, горячее тело, терзаемое мелкой злой дрожью и не могла понять, почему он не совершил то, ради чего и был задуман этот повторный праздник. Может, просто пожалел?
В это верилось плохо, и, так ничего и не решив, Жанна бросила пустые размышления. Чтобы уничтожить все следы, приняла душ, и, отчаянно проголодавшись, взялась за оставшиеся от их пира деликатесы. Наевшись, вдруг поняла, что настроение у нее чудесное и постаралась потушить странную радость. Но необъяснимое счастье захватило душу, и она, не выдержав, начала петь, искренно удивляясь сама себе. Ей же не радоваться полагается, а плакать!
Как ни в чем не бывало, Павел пришел на следующий день, принеся с собой скромный тортик. Жанна не хотела его впускать, но ему, видимо, покровительствовал языческий бог везения, поскольку появился он как раз в тот момент, когда она шла с улицы, купив свежую газету. Естественно, он прицепился к ней, и Жанна, чтобы не торчать на пороге, привлекая любопытные взоры, нехотя пропустила его в комнату.
Раздевшись, он умильно проговорил:
– Знаешь, Новый год такой энергоемкий праздник, что мне уже ничего не хочется. Если ты не против, давай просто тихонько посидим, поболтаем?
Жанна с гораздо большим удовольствием сходила бы куда-нибудь погулять, но тело, вдруг вспомнившее вчерашнее запредельное наслаждение, заныло в самых неожиданных местах. Не в силах справиться с собственными желаниями, она нервно согласилась, но села от гостя подальше, на противоположной стороне стола.
Когда Новицкий оказался рядом, так и не заметила. Вроде бы они болтали ни о чем, и он был на вполне безопасном расстоянии, как вдруг она оказалась у него на коленях, и его губы властно накрыли ее рот. Сознание раздвоилось, и она с паническим удовольствием положила руку на его сильную шею, ощущая под пальцами коротко остриженные волосы.
Она коротко вздыхала, не пытаясь протестовать, и, когда он, оторвавшись от ее губ, настойчиво предложил:
– Давай перейдем на постель! – покорно встала и сама пересела на кровать.
Не тратя время, Новицкий быстро разделся сам и раздел ее. С томительным чувством обвел ладонями ее точеные бедра и лизнул круглую впадинку пупка. На большее его не хватило, и он, неловкий от охватившего его вожделения, взгромоздился на нее. Коленями раздвинул ее ноги и мягким толчком проник внутрь.
Она не вскрикнула, только сжалась от острой боли. С трудом прохрипев, что скоро больно не будет, он начал движение, сосредоточившись на охватившем его наслаждении, и не замечая больше ничего вокруг. От взорвавшейся плоти потемнело в глазах, и он упал на девушку, обливаясь потом. Через некоторое время в глазах прояснилось, и он с благодарной улыбкой припал к ней.
– Потрясающе! Никогда у меня ничего подобного не было. Класс!
Ожидающая чего-то более чуткого, Жанна нервно вздрогнула и лихорадочно облизала вспухшие губы, чувствуя себя очередным подопытным зверьком.
Захваченный уходящим наслаждением, Павел решил исполнить давно надоевший ритуал и безразлично спросил, не глядя на партнершу:
– Как ты себя чувствуешь? Очень больно?
Жанне было неудобно, стыдно и, конечно, больно. Но признаваться в этом не хотелось. Тем более теперь, когда он лежал на ней совершенно голый, так и не выйдя из нее полностью. Шевельнувшись, чтобы он не слишком давил на нее своим довольно тяжелым телом, она выдохнула:
– Да нет, не очень.
Привстав на локтях, он с удовольствием погладил ее грудь и зажал между пальцами горошины сосков. Они тут же сморщились и потемнели. Жанна недовольно дернулась и почувствовала, как в ее лоне снова набухает его плоть. Павел с довольной улыбкой повернулся к ней.
– Пошевели еще бедрами.
С едва слышным вздохом она выполнила его просьбу. Ей вовсе не хотелось продолжения. Но у Павла уже помутнели глаза и он, напружинившись и просунув под нее руки, впился ей в губы страстным поцелуем. Прикрыв глаза, задвигался всё сильнее и сильнее, стремясь освободиться от напряжения в паху. Но вот вскрикнул и забился в пароксизме удовольствия. Снова удобно устроившись на ней, проговорил:
– Вот это да! С каждым разом всё лучше и лучше. – И, посмотрев вниз, туда, где всё еще соединялись их тела, прагматично добавил: – Надеюсь, презерватив выдержал.
Осторожно вытянув из нее часть своего тела с болтающейся на конце резинкой, пошел в ванную, медлительно перебирая ногами, как большой довольный кот.
Раздосадованная и опустошенная Жанна недовольно смотрела ему вслед. И вот это жалкое соитие стоило ее мучений? Ее сомнений и бессонных ночей? Но, может быть, Павел здесь ни при чем, и это в ней самой чего-то не хватает? Или это просто из-за того, что она спала с мужчиной в первый раз в своей жизни?
Разочарованная, она откинулась на подушку, ожидая своей очереди в ванную. Но вот он вышел, и Жанна, накинув халатик, устремилась туда же, старясь избавиться от следов своего легкомыслия. Вернувшись, увидела на полу старую простыню со следами крови, а на кровати чистую.