– Вы знакомы? – он постарался, чтобы голос звучал незаинтересованно.
Новицкий вопросительно посмотрел на Жанну. Та стояла безучастным столбом, что ей было вовсе не свойственно, она была приветливой и хорошо воспитанной девочкой. Отец уверился, что здесь нечисто. Возможно, именно с этим выпендристым и нахальным типом и была связана та затяжная депрессия, которая так беспокоила их с матерью?
Чуть усмехнувшись, Павел заявил:
– Виделись. Здесь, в школе. Несколько часов назад.
Дмитрий Сергеевич кивнул головой, принимая его слова к сведению и добавляя про себя: и много-много раньше.
– В армии, как я понимаю, отслужил?
Он кивнул.
– Ну да. Дослужился до старлея.
Это директору школы понравилось.
– Это хорошо. Значит, и военное дело вести сможешь, факультативно, но на него все парни ходят.
Парень неодобрительно пожал плечами.
– А что, вовсе некому, что ли? Нагрузка, как я понимаю, и без того ого-го. А преподавание у меня всего лишь вторая профессия. Никогда я этим не занимался. Поначалу, думаю, будет трудно.
Дмитрий Сергеевич уточнил, бросив изучающий взгляд на неприступное лицо дочери:
– Нам всем трудно. У всех нагрузка запредельная. Так что, если хочешь здесь жить, то привыкай.
Новицкий тоже взглянул на Жанну и смирился.
– Ладно. Договорились. К работе когда приступать, а то мне еще за вещами в город сгонять надо. Я не рискнул их с собой тащить.
– Учительские семинары начинаются в нашем районо в середине августа. До той поры в школе делать нечего, если только не хочешь принять участие в ремонте. Но платить будем по минимуму.
Павел согласно кивнул.
– Что ж, приеду, помогу. Как я понимаю, в ремонте участвуют все учителя. Не буду отрываться от коллектива. – И он снова взглянул на Жанну.
Вернувшаяся Елизавета Александровна пригласила всех к столу, и Жанна была вынуждена сесть рядом с гостем, тут же принявшемся усиленно за ней ухаживать.
Отец с матерью понятливо переглянулись, сразу обо всем догадавшись, а Аня по-девчоночьи хихикала, прикрывая рот ладошкой, наблюдая, как Павел суетливо подвинул сестре стул, устраивая ее поудобнее, предлагал то солонку, то хлеб, и заглядывал в глаза каким-то странным, требовательным и одновременно просительным взглядом.
Сидевший за столом Мишка вообще не понимал, как так себя может вести нормальный мужик, и только фыркал на очередной дурацкий, по его мнению, фортель Новицкого. Но тот на неодобрение окружающих никакого внимания не обращал.
После ужина отец попросил дочерей:
– Проводите гостя в его дом, да постельное белье захватите, там все-таки не гостиница. Думаю, сегодня он обратно не погонит.
Новицкий с откровенной радостью посмотрел на Жанну, но она разбила все его надежды остаться с ней наедине:
– Ладно. – И спросила у сестры: – Ты готова?
Та с удовольствием согласилась, и они уселись в джип гостя, хотя дом, предназначенный для учителя математики, стоял на соседней улице. Через пару минут притормозили у длинного приземистого строения, резко отличавшегося от остальных построек села.
Жанна с некоторым коварством пояснила:
– Это танхаус, или попросту многоквартирный одноэтажный дом. Его здесь по требованию одного районного депутата построили. Он считал, что этим покажет нашим крестьянам, какими должны быть настоящие сельские дома. Он в Германию за передовым опытом на казенные деньги съездил и с тех пор усиленно пропагандирует тамошние достижения. Уши вянут, если честно.
Здание и в самом деле резко диссонировало с деревенскими пятистенками, срубленными из вековых лиственниц и сосен. Длинное, приземистое, из темного красного кирпича, оно совершенно не вписывалось в окружающий пейзаж.
Чуть пожав плечами, Павел спросил:
– А что там внутри?
К его удивлению, Жанна отворила незапертую калитку и прошла к крайней двери. Она тоже была открыта. Легким толчком отворив двери, оказалась внутри. Зайдя следом за ней в довольно большую прихожую, Павел огляделся. Предназначенная учителю математики и физики квартира состояла из двух просторных комнат, кухни, кладовой и ванны с туалетом. В комнатах стояла приличная мебель. В общем, для молодого специалиста, не имеющего средств, здесь был рай.
Павел с недоумением повернулся к спутницам.
– А в чем тут прикол?
Смешливая Аня рассмеялась и тут же прикрыла рот ладонью, с нарочитом испугом поглядывая на сестру. Та скрывать проблему не стала:
– Да зимой тут жутко холодно. Стены слишком тонкие. И воздух тяжелый, кирпич это не дерево. Летом в жару дышать вообще нечем. Впрочем, если вы живете в такой же каменной коробке, то вам такая обстановка должна быть привычной.
Демонстративное «выканье» задевало Павла, но он терпел. До поры до времени, конечно.
– А кто тут еще живет?
– Да разный народ. Медсестра с мужем, воспитательница детского сада с семьей, наша учительница физкультуры, Ольга, вы с ней уже познакомились сегодня. Всего здесь пять квартир. Участки у всех по десять соток. – И с ехидством добавила: – Но, если вам этого будет мало, хозяйство выделяет всем желающим еще до пятидесяти соток за околицей. Можете картошку на продажу выращивать.
Павел не хотел выращивать картошку на продажу. Он хотел вовсе другого. Ему позарез нужно было поговорить с Жанной наедине, но мешала ее непоседливая сестренка. Он уже хотел попросить ее выйти, чтобы без помех перекинуться парой слов с Жанной, но ему неожиданно повезло. Около дома раздался звонкий девчоночий смех и громкий голос прокричал:
– Аня, ты где? Пошли на пруд!
Подскочив, та просительно посмотрела на сестру. Выпрямив плечи и подтянувшись, будто готовясь к сражению, та слишком уж спокойно разрешила:
– Конечно, беги. Только недолго. А то мама с папой снова отправятся тебя искать!
Скорчив шаловливо-виноватую мордочку, Аня опрометью выбежала во двор, и Павел наконец-то оказался с Жанной наедине.
Горло странно перехватило, и он не сразу сумел сказать:
– Ты недовольна?
Она не стала скрывать своих чувств.
– Конечно, нет. С чего мне быть довольной? Я тебя сюда приезжать не просила.
Он присел в стоящее посредине комнаты кресло и понуро свесил голову.
– Ты же знаешь, я не могу без тебя.
Жанна сурово вскинулась.
– И с чего бы это? То, что было, давно прошло. А сейчас ты мне жить мешаешь. Откуда ты знаешь, может, у меня жених есть и я замуж собираюсь? А ты меня дискредитируешь! У нас тут нравы строгие, окрест почти все староверы, они разных шалостей до свадьбы не одобряют.