Гости разговаривали вполголоса, мило друг другу улыбаясь. Обслуживали застолье бесшумно скользящие за спинами приглашенных официанты, и Татьяна невольно подумала: а почему было не устроить банкет в ресторане? Наверняка это было бы куда проще. Она посмотрела на хозяина, представленного ей как Юрия Георгиевича. Кто он? Она не помнила, чтобы его лицо мелькало на экране телевизора или на страницах газет.
Угадав ее интерес, Антон негромко заметил:
– Наш хозяин известный художник. Только он не любит афишировать свой род занятий. Он давно не продает свои картины в России, только за рубежом. Его картины есть в известнейших зарубежных коллекциях. Так что гордись, куда попала!
Татьяна хотела уточнить, что она попала сюда всего лишь как приложение к платью, а не как самостоятельная личность, но очередной гость принялся провозглашать пышный тост, и она промолчала.
После обильного застолья публика плавно перетекла в соседние апартаменты. Татьяна с Антоном оказались в большой комнате, предназначенной для танцев. Зазвучал старинный изысканный вальс. Антон подхватил ее за талию правой рукой и, как положено по этикету, заложив левую за спину, закружил в танце.
Чтобы не запутаться, Татьяна подобрала подол длинного платья, и, смеясь, заметила:
– Это так похоже на дворянское собрание…
– Так оно и есть. Наш хозяин граф, между прочим. У него даже документы сохранились. Так что мы с тобой удостоены высокой чести.
Они протанцевали почти до двух часов ночи, причем Антон и не думал уходить, точно так же, как и все остальные гости, но уставшая Татьяна взмолилась:
– Я пойду домой! Мне утром на работу, и нужно хоть немного поспать. Если я засну на рабочем месте, меня никто не поймет. А если я признаюсь, что всю ночь пропировала, попросту осудят.
Посмотрев на ее бледное лицо, Антон смирился. Они потихоньку выскользнули из дома, не прощаясь с хозяевами. Татьяна предложила Герцу вызвать для нее такси, а самому вернуться на банкет, но Антон довез ее до дома на своей машине. Предупредив, что за нарядом вернется особо, уехал, как она предполагала, обратно.
Осторожно сняв платье и ожерелье, она приняла душ и уснула, камнем упав в постель, но тут же вскочила от неистового вопля будильника. С трудом собравшись, поплелась на работу.
Вечером, придя домой полностью выжатой, не смогла преодолеть усталость и уснула в восемь часов, и не услышала настойчивого звонка домофона.
Всю неделю ждала, когда же Герц соизволит забрать свое имущество, но так и не дождалась. В голове вертелась одна крайне неприятная мысль: ну, естественно, к чему ему такие заурядные особы, как она, когда у него под боком полно красоток.
В субботу, не вынеся ожидания, взяла наряд, упаковала его в ту коробку, в которой привезла из дома моды свое платье, и поехала в офис Антона, оправдываясь, что желает лишь вернуть чужую вещь, а не встретиться с ним.
Позвав уже знакомую ей Нину, отдала ей коробку и обрисовала ситуацию. Та сначала побледнела, потом покраснела, и платье взять решительно отказалась.
– Извините, но я никогда не слышала, чтобы Антон Андреевич так поступал. Конечно, наши модели ходят с ним на разные тусовки в его платьях, но это чисто производственные моменты. А с вами, подозреваю, к работе это никакого отношения не имеет.
У Татьяны от этих слов сильно забилось сердце, но, запретив себе питать напрасные надежды, она всё же оставила платье у главного менеджера по продажам, просто попросив его передать запакованную коробку по назначению, не объясняя, что в ней, и с чистой совестью уехала домой.
В следующую пятницу Антон снова ждал ее после работы. Увидев его, стоявшего возле машины в небрежно-элегантной позе, Татьяна сразу направилась к нему, надеясь выяснить, передали ли ему наряд. Он подтвердил, что тот у него, и сердито бросил:
– А подождать до моего приезда было невмоготу? Что ты пытаешься доказать своим дурацким поведением?
Татьяна ничего не поняла и с подозрением посмотрела на него.
– Ты о чем?
Видя, что она и в самом деле не понимает, о чем речь, Герц немного расслабился и уже спокойнее спросил:
– Ты что, не получала моей записки? Я приезжал к тебе на следующий вечер, но дверь мне ты не открыла, и я воткнул записку в двери. Написал, что уезжаю на десять дней. Но приехал раньше… – он замолчал, ожидая вопроса о том, почему же он приехал раньше.
Но Татьяна спрашивать об этом не стала. Что-то ей подсказывало, что ответ будет вовсе не тот, что ей нужен. Поэтому она лишь подтверждающе качнула головой и безучастно заметила:
– Конечно, дом у меня приличный, но любопытного молодняка много. Наверняка кто-то из соседских мальчишек стянул записку. А может, она просто упала, и уборщица вымела ее с прочим мусором.
Узнав об этом, Антон нахмурился и потребовал продиктовать ему номер телефона. Причем, как обычно, таким тоном, будто это была исключительно ее вина – не догадаться до такой ерунды. Татьяне надо бы возмутиться его нагловатым тоном, но она, что греха таить, была так счастлива видеть его вновь, что, забыв про опасения, без возражений сообщила номер.
Ей казалось, что Герц тоже рад ее видеть. Во всяком случае, в его улыбке ей виделось нечто большее, чем удовольствие от лицезрения удобного манекена. Он ласкал ее мягким взором, от которого ей хотелось петь, и улыбался вовсе не насмешливой, а радостной улыбкой.
День, до того сумрачный и дождливый, внезапно превратился в солнечный. Не выдержав его настойчивого взгляда, Татьяна опустила глаза на замысловатую золотую цепочку, виднеющуюся сквозь расстегнутую пуговицу его рубашки.
Вспомнив про ожерелье, принялась извиняться:
– Я не решилась передать тебе колье. Оно, наверное, жутко дорогое. Я положила его дома в укромное место.
– Укромное место? Это интересно… – Он оценивающе посмотрел на ее полную грудь.
Татьяна внезапно почувствовала, как под его сладострастным взглядом напряглись соски, выделяясь под тонкой тканью, и сконфуженно покраснела. Осознав это, удивилась сама себе. Она уже так давно не обращала внимания на подобные подначки, почему же теперь ведет себя как застенчивая девственница?
Довольно насвистывая, Антон завел мотор и погнал машину к ее дому. Зашел в квартиру вместе с ней, и она торопливо вынесла ему колье из своей спальни. Он повернул его в сторону окна, и лучи угасающего солнца, ударив в камни, рассеялись по комнате волшебными фиолетовыми брызгами.
– Аметисты. Одни из красивейших камней на земле. Да, вещь дорогая, и было бы жаль, если бы пропала.
Вспомнив о правилах гостеприимства, Татьяна скованно предложила:
– Чай или кофе?
Он отказался.
– Нет. Не хочу. – И с прищуром посмотрев на ее шею, попросил: – Можно еще раз посмотреть на ожерелье на женской шее? Если честно, я почти не достаю его из сейфа.