— Лимузин? — переспросила она.
— Ну да. — Джесс, казалось, не замечал ее растерянности. — Уорд подумал, что лучше будет забрать вас из офиса. И еще он переживает, что у вас нет подходящего платья.
— Подходящего для чего?
Она из последних сил сдерживалась: мало того, что Уорд не соизволил посвятить ее в свои планы, так ей еще приходится узнавать о них от его ассистента!
— Вторая ежегодная встреча членов Фонда исследования рака груди Хадсона. Уорд пришлет вам платье.
— Я… — Она запнулась. Хадсоны представляли сливки старого Голливуда и владели одной из самых крупных кинокомпаний. Каждый Валентинов день они устраивали бал. Глава семьи, Лилиан, умерла от рака груди несколько лет назад, и теперь вместо балов они стали устраивать благотворительные вечера. Получить на них приглашение было практически невозможно. — Какое отношение все это имеет ко мне?
Джесс наконец понял, что она ничего не знает.
— Уорд ничего вам не сказал?
— Нет!
— Вот черт… — Джесс торопливо заговорил: — Простите, он собирался сам вам сказать, и когда вы позвонили, я подумал…
— Стоп! — перебила его Ана. — Просто скажите мне, где он и как с ним связаться.
— Не могу, — мрачно сказал Джесс.
— Вы можете сказать, что мне пришлют подходящее платье для вечера, на который я должна пойти с Уордом, но не можете сказать, где он?
— Я могу сказать, где он, — поспешно поправил Джесс, — но вы вряд ли сможете связаться с ним.
Она вздохнула:
— Почему?
— Он на звукозаписывающей студии, — несмело ответил Джесс. — Слушайте, Ана, я знаю, как это ужасно, когда не можешь с ним связаться.
— Это более чем ужасно!
— Но поверьте, — продолжил Джесс, — Уорд планирует чрезвычайно романтический вечер.
И вот тогда Ана пришла в бешенство, пусть внешне это и не проявилось. Был не только раскрыт секрет, в котором она просила его держать их отношения, но и сами отношения теперь были не просто удовлетворением телесных желаний, но романтическими поездками в лимузине на шикарный вечер. Все усложнялось на глазах.
Вечером того же дня Ана сидела на диване с бокалом вина и щелкала пультом, когда вдруг наткнулась на передачу, которая положила конец ее попыткам выбросить Уорда из головы. Ей представилась удивительная возможность увидеть на экране человека, которого она целовала всего сутки назад. Однако она не воспользовалась ею, переключила на какое-то кино и минуты две честно пыталась его смотреть, а потом переключила обратно. Еще минут через сорок она перестала строить из себя бесстрастного зрителя, подалась вперед и застыла, упершись локтями в колени. Ведущий уже познакомил зрителей с биографией Уорда и теперь рассуждал о его мастерстве гитариста и певца.
Все это Ана уже знала, но вид выступающего Уорда заворожил ее. Конечно, она не раз видела его на сцене, но теперь все изменилось. Обычно его группа состояла из барабанщика, перкуссиониста и басиста, однако было несколько песен, которые он играл один, просто человек на полутемной сцене, заставляющий гитару звучать как целый оркестр. Ана смотрела эти кадры и не могла надивиться его таланту, удивительному мастерству, с которым он управлялся с любым инструментом, и выражению огромного счастья на его лице, когда он играл.
Он был гений, виртуоз — и уже давно отказался от этого счастья. Почему? Почему человек, который…
Ее размышления прервал звонок в дверь. Она спрыгнула с дивана, чувствуя себя виноватой, подхватила подскочивший пульт, нажала на паузу и побежала к двери. Включив свет на крыльце, она открыла дверь. Марла, ее соседка, часто забывала ключи, но на этот раз на пороге стояла не она.
— Уорд?
Ане понадобилось несколько минут, чтобы узнать его.
Элегантной рок-звезды как не бывало. Перед ней стоял парень в ковбойской шляпе, надвинутой на глаза, разбитых сапогах и грязных джинсах. Даже лицо его изменилось и было сейчас несчастным и потерянным. Это был совершенно другой человек.
— Я… — начала Ана, все еще не в силах справиться с изумлением.
Он ничего не сказал, только кивнул в сторону соседнего дома. Ана посмотрела туда и увидела, что по дорожке идет Марла, к счастью, с ключами, и с любопытством разглядывает Уорда. Тот чуть наклонился к Ане и прошептал:
— Повторяй за мной, громко.
— Что?
— «Обычно я не встречаюсь с клиентами дома».
Ана глупо пялилась на него, а потом посмотрела на Марлу, уже в открытую рассматривавшую их. Света лампы над крыльцом было достаточно, чтобы разглядеть заинтересованное лицо девушки.
Наконец Ана сказала, что он просил, он кивнул и дал следующее указание.
— Однако учитывая обстоятельства, — сказала она еще громче, — вы можете войти. Я подумаю, что можно сделать.
Он чуть улыбнулся, и она решила, что небольшое представление понравилось ему.
— Спасибо, сеньорита, — сказал он на отличном испанском.
Она отступила, пропуская его внутрь. Раздражение, которое вполне могло заставить ее прогнать его, прошло за эти несколько минут. Едва дверь закрылась, от печального образа не осталось и следа. Уорд усмехнулся, как будто давным-давно так не веселился, и щелчком поправил шляпу.
— Что ты тут делаешь? — спросила Ана, снова раздражаясь.
— Ты же просила держать наши отношения в секрете.
— Ты хочешь, чтобы я пошла с тобой на вечер, где будут толпы фотографов, и устраиваешь этот маскарад, чтобы зайти ко мне?
Он пожал плечами, словно признавая нелепость ситуации, и потянул ее к себе:
— На вечере никто не подумает, что мы не просто коллеги, но вот то, что я пришел к тебе домой так поздно, может показаться подозрительным.
Он прижался губами к ее губам, нежно поглаживая пальцами ее шею, и ее досада тут же исчезла. Она тихонько застонала, и он мягко подтолкнул ее к дивану, а потом вдруг резко поднял голову:
— Что это?
Испуганная его резким движением, она проследила за его взглядом и наткнулась на телевизор с его лицом крупным планом. Дьявол!
— Э-э-э, это…
Он внимательно посмотрел на нее:
— Это я.
Голос Уорда звучал скорее удивленно, чем сердито. Ана взяла пульт и выключила телевизор.
— Да, это ты, — нарочито серьезно сказала она и добавила, чтобы скрыть смущение: — Садись, я принесу тебе выпить.
Он сел на диван, вытянул и скрестил ноги:
— Все, что угодно.
Возвращаясь с кухни с еще одним бокалом вина, она почти убедила себя, что ему все равно, что ее гостиная меньше и хуже обставлена, чем гримерка в его особняке, — в конце концов, он сам жил в гараже. Также ему было все равно, что она сменила деловую одежду на топик и широкие штаны, в которых ее бедра казались толстыми. Между ними стояло что-то большее, чем ее гастрономические предпочтения или фигура: она не Кара и никогда ею не станет — вот что положит конец их отношениям, а вовсе не ее широкие бедра. И тем не менее ей хотелось бы, чтобы ее сердце перестало заходиться от вида Уорда, развалившегося на диване, откинувшего голову на спинку и сложившего руки на животе. На нее он не смотрел, поэтому она позволила себе разглядеть его получше. Он придумал отличное прикрытие, даже волосы стали темнее.