В кои-то веки он нашел свою Единственную…
– Лара…
– Очень вкусно! – Она приподнялась, чмокнула его в щеку и снова уткнулась в тарелку. Значит, вкусно… Да он ради нее – все что угодно!
– Лара. Лара, я должен с тобой серьезно поговорить.
– Да? – Она широко открыла свои странные – и темные, и светлые одновременно! – глаза, поспешно отодвинула тарелку. – Я тебя слушаю.
На ее нижней губе зеленела крошечная ресничка укропа.
Феликс потянулся к Лариному лицу, слизнул укроп с ее губ. Он бы и Лару всю целиком съел.
– Лара, я тебе говорил уже… Я не думал, что смогу кого-то полюбить. А тебя – люблю. Я тебя больше жизни люблю, – он взял ее руку, приложил ее ладонь к своей щеке. – Ты моя девочка. Ты только моя девочка…
– Феликс! – взволнованно воскликнула она.
– Погоди, не перебивай… Я хочу быть с тобой. Всегда.
– Феликс…
– Ты станешь моей женой? Ты будешь со мной всегда? Только предупреждаю – подумай, прежде чем отказывать… Я ведь без тебя умру. Я без тебя умру, – раздельно повторил он. – Если ты бросишь меня, я с собой что-нибудь точно сделаю. Удавлюсь, отравлюсь, разобьюсь… но что-нибудь точно с собой сделаю!
Ее зрачки расширились, глаза стали черными от ужаса, заблестели от слез.
– Нет! – Лара бросилась к нему на шею, обняла что было сил. – Не говори так! Феликс, ты не понимаешь…
– Лара, ты станешь моей женой? – упрямо, настойчиво повторил он.
– Да… да. Да.
– Спасибо. Спасибо тебе… что согласилась. – Феликс тоже обнял ее, чувствуя, как стремительно бьется ее сердце.
* * *
В первых числах августа любимый Оленьки взял отпуск и теперь все свое время проводил с ней. Они сидели дома, а вечерами, когда спадала жара, выходили во двор.
Как-то раз к ним в гости приехала Елена Игоревна, мама Сандрика.
– Оленька, деточка… Живот больше тебя! Ах, я обнять-то тебя боюсь… – прослезилась Елена Игоревна.
– Ничего с нами не случится, мы сильные! – задорно возразила Оленька. – Обнимайте сколько угодно…
И она сама прижала к себе пожилую женщину.
Этот вечер они провели как когда-то – пили чай, играли в лото. Елена Игоревна была рассеянна, все время проигрывала – она смотрела то на сына, то на Оленьку, улыбалась блаженно…
– Елена Игоревна, вы невнимательны! Сосредоточьтесь! – шутливо приказала ей Оленька.
– Да я что-то как-то… Голова кругом идет. Соскучилась по тебе, деточка моя.
– А по мне? – тоже шутливо насупился Сандрик.
– И по тебе, мальчишка… – Елена Игоревна потрепала сына по волосам. – Ах, как же я счастлива. Никогда еще не была так счастлива.
– Мама…
– Да что – мама! – с досадой воскликнула Елена Игоревна. – Раньше надо было!
Она недоговорила, но всем понятно стало – раньше надо было бросить Лару. Раньше надо было уходить к ней, к Оленьке.
– Когда – раньше? Раньше Оля еще под стол пешком ходила… – отшутился Сандрик. – Меня посадили бы за совращение малолетних.
– Саша! Вот язык-то без костей… – возмутилась Елена Игоревна, и обратилась к Оленьке: – Он у меня иногда такое может ляпнуть…
– Пойду полежу… Вы сидите, сидите… Я тут, – Оленька, переваливаясь, подошла к дивану, легла.
– Скоро уж? – благоговейным шепотом спросила Елена Игоревна.
– Недели через две-три, – ответила Оленька. – Так Римма говорит, моя акушерка.
– Не хочет в роддом ехать, – пожаловался матери Сандрик. – Дома собралась рожать.
– Ой, риск-то какой… – испугалась та.
– Какой риск! – недовольно возразила Оленька. – Риск в больнице рожать. А здесь, дома, никто моего ребенка не уронит на пол, не покалечит, никто его тут инвалидом не сделает. Никакой инфекцией не заразит. Я сильная, здоровая… Вы вспомните, Елена Игоревна, раньше женщины в поле, на меже рожали – и ничего!
– Ну да, ну да…
– И никто нас с малюткой моей не разлучит, никто-никто! – громко произнесла Оленька, обращаясь к своему животу. – Малютка родится – и к мамочке на ручки! Я его сразу к груди приложу. Это так важно! И вообще, роды – это же праздник… А Сандрик пуповину перережет.
– Так и в роддоме такое тоже можно устроить… – неуверенно произнесла Елена Игоревна и повернулась к сыну: – Саша, да как же ты согласился-то, а? Роды на дому, это ж надо…
– Елена Игоревна, беременность – это не диагноз, а роды – не болезнь! – возразила Оленька.
– А если какие осложнения? – не унималась Елена Игоревна.
– Да какие еще осложнения… Я абсолютно здорова! Моя акушерка за сложные случаи не берется, она разумная женщина… – нетерпеливо возразила Оленька и привела еще один аргумент: – В Голландии, например, почти все дома рожают!
– Так это ж в Голландии! А тут «Скорую» три часа ждать, пока она по пробкам доедет…
Оленька внезапно почувствовала приступ холодной ярости. Она не терпела, когда с ней спорили, когда ее принуждали к чему-либо…
Она метнула на Сандрика испепеляющий, бешеный взгляд («Сделай же что-нибудь!») и отвернулась молча.
– Мама, мы потом это обсудим. Впереди еще куча времени, может, и передумаем. Давай ты не будешь заранее переживать, ладно? – успокаивающе произнес Сандрик.
Елена Игоревна еще немного покудахтала, потом отвлеклась, заговорила о своих племянниках. «Старая дура, – мрачно подумала Оленька. – Сует свой нос куда не надо…»
До этого момента Оленька относилась к будущей свекрови доброжелательно, снисходительно, почти нежно… Добрая женщина, любит ее, как родную дочь! В перспективе Оленька даже была готова жить с ней. Помощь-то с ребенком всегда нужна… Елену Игоревну можно было забрать с собой из Москвы. Но только сейчас Оленька поняла, что никогда этого не сделает. Елена Игоревна – чужая.
Вечером Сандрик отвез свою мать домой. Когда вернулся, Оленька сказала:
– Послушай, что-то мне нехорошо…
– Началось? – В глазах любимого появилась тревога. – Я сейчас «Скорую» вызову, врача…
– Какого врача! – перебила Оленька холодно, непреклонно. – Я в больницу не поеду. Дай телефон, я Римме позвоню. Она говорила, что может раньше начаться. И хватит меня накручивать! У меня, может, из-за твоей матери схватки раньше начались!
* * *
…Около одиннадцати у Оленьки, кажется, отошли воды. «Кажется» – потому что как-то мало было этих вод, как показалось Александру. Впрочем, специалистом в области акушерства он не являлся… К счастью, около двенадцати ночи подъехала Римма, осмотрела Оленьку и сказала, что все идет как надо.
– Дорогие мои, радуйтесь, улыбайтесь… Это самые счастливые дни в вашей жизни! – своим певучим, выразительным голосом произнесла Римма. – Ребенок появится на свет еще не скоро, первые роды иногда двое суток длятся… Шейка еще не раскрылась даже. Приеду завтра утром.