Я посмотрел на Николлету. Маменька полулежала в подушках с абсолютно несчастным лицом ребенка, которому Дед Мороз вместо роликовых коньков подарил учебник по алгебре. Внезапно впервые в жизни мне стало ее по-настоящему жаль. Николетта и есть ребенок, эгоистичный, себялюбивый, избалованный, но другой матери-то у меня нет и никогда не будет.
— Вставай, — велел я, — едем.
— Куда?
— В магазин, за новой шубой!
Маменька перестала рыдать, быстро села, но потом снова упала в подушки.
— Нет, одна я не пойду на свадьбу.
— Собирайся, — сказал я, вынимая телефон, — будет тебе кавалер.
— Откуда? — оживилась матушка. — Кто?
— Молодой и красивый!
— А он сделает вид, что влюблен в меня?
— Обязательно, — успокоил ее я и, услыхав «алло», сказал: — Макс, помнишь, ты просил у меня на неделю «Жигули»? Бери, пользуйся.
— Что надо сделать? — спросил прагматичный Макс.
— В общем, сущую ерунду, — хмыкнул я, глядя, как маменька в развевающемся халате несется в ванную, — просто сопроводить одну даму на вечеринку, подробности потом.
Когда на следующий день мы подъехали к загсу, возле входа стояла толпа разодетых мужчин и дам. Первые были в смокингах, вторые переливались, словно новогодние елки. От блеска бриллиантов можно было ослепнуть, от вида мехов заболеть — норка, шиншилла, горностай. Кока нацепила белое платье со шлейфом, который поддерживали две ее внучки, похожие на оживших Барби. Ушки малюток оттягивали бриллиантовые серьги угрожающих размеров.
Николетта умеет произвести впечатление, поэтому я остановил машину в тот момент, когда толпа во главе с женихом и невестой была готова идти внутрь здания. Сами понимаете, ради такого случая я взял у Норы «Мерседес».
— Кока, — закричала Николетта, опустив стекло, — погоди, куда вы без меня!
Все обернулись. И тут наступил звездный час маменьки. Сначала из «мерса» выскочил одетый в мой смокинг Макс. Он галантно распахнул двери и выудил Николетту. Следует признать, маменька выглядела сногсшибательно. Точеную фигурку обтягивало ярко-синее платье, на плечи была накинута роскошная снежно-белая шубка, за которую мне предстоит вернуть Норе такую сумму, что лучше об этом не думать.
— Кока, — верещала Николетта, вышагивая с Максом под руку, — позволь представить тебе моего жениха.
Путь к входу парочке преградила довольно широкая лужа, Николетта, изогнув бровь, глянула на Макса. Приятель на секунду растерялся, потом… скинул с плеч смокинг и швырнул в воду. Собравшиеся дамы в восторге заахали. Я разинул рот. Вот уж не думал, что Макс смотрит мексиканские сериалы, ведь именно так поступают их главные герои.
Николетта наступила на смокинг и благополучно миновала лужу. Потом она кинулась обнимать Коку. Дамы обступили Макса, приятель, сияя улыбкой, прикладывался к ручкам, унизанным кольцами. В какой-то момент он очутился около меня и прошептал:
— «Жигули» дашь на месяц! Меня тошнит от запаха духов! Как я швырнул пиджак! Ты оценил ход?
— Между прочим, это мой смокинг! — возмутился я. — Ты утопил отличную, очень дорогую вещь!
— Ты сам хотел, чтобы Николетта радовалась, — хмыкнул приятель, — посмотри-ка на нее!
Я перевел взгляд на маменьку. Веселая, словно это не Кока, а она выходит замуж, хорошенькая, в новой шубке…
— Макс, — крикнула Николетта, — ну где же ты?
Приятель порысил на зов и взял даму под ручку. Николетта бросила на окружающих торжествующий взгляд, приникла к кавалеру и, провожаемая завистливым шепотом, двинулась за Кокой внутрь здания. Я подождал, пока шествие втянется в дом, и вошел последним. Похоже, Николетта передумала умирать. Господи, как мало надо человеку для счастья — просто ощутить, что другие завидуют тебе до потери пульса!