На воротах кто-то позвонил по домофону, и у мамы сделался такой вид, какой бывает у оленя, попавшего ночью под свет фар на дороге.
— У меня волосы в порядке?
Я была так удивлена ее поведением — Силчестеры не суетятся, — что ничего не ответила, и она подбежала к зеркалу над огромным камином, где ей пришлось встать на цыпочки, чтобы разглядеть свою макушку. Послюнила палец и пригладила выбившийся завиток.
Я оглядела стол на восемь персон и тоже страшно занервничала.
— Может быть, это и не он, а тот, что придет чистить ковер, — сказала Эдит, чтобы слегка ее успокоить.
— Кто придет? Сегодня? — У меня бешено застучало сердце.
— Твоя Жизнь любезно порекомендовал нам чистильщика ковров, сказал, что он прекрасно поработал у тебя дома. Хотя, — Эдит слегка нахмурилась, — лучше бы он пришел после ужина… Ты знаешь, по телефону он был просто очарователен, я буду очень рада познакомиться с ним лично.
— Я тоже, — сказала мама и нежно приобняла меня за плечи.
— С кем? С чистильщиком?
— С твоей Жизнью, солнышко, — рассмеялась она.
— А что случилось с ковром, Шейла? — осведомилась бабушка.
— Кто-то пролил кофе на персидский ковер, и мне надо, чтобы его срочно привели в порядок, — завтра я жду в гости Флори Фланаган. — Мама посмотрела на меня. — Ты помнишь Флори?
Я покачала головой.
— Ну как же, ее дочь Элизабет только что родила мальчика. Его назвали Оскар. Прелестно, правда?
Интересно, почему она никогда не спрашивает у Райли, прелестно ли, что кто-то кого-то родил?
За дверью раздались шаги. Мама сделала глубокий вдох и заранее улыбнулась, а я спешно соображала, как себя вести, когда либо Дон, либо Жизнь войдет сюда. Напрасно беспокоилась — в дверь просунулась улыбающаяся физиономия Филиппа.
Мама разочарованно выдохнула:
— О, так это ты.
— М-м, спасибо за теплый прием. — Филипп отступил в сторону, пропуская вперед свою семилетнюю дочь Джемайму. Она, по обыкновению, была абсолютно невозмутима, ни один мускул на лице не дрогнул, когда она вошла в комнату, разве что глаза чуть блеснули при виде нас с Райли.
— Джемайма, — мама поспешила обнять ее, — какой чудесный сюрприз!
— Мама не смогла сегодня приехать, поэтому папа разрешил мне навестить вас, — произнес ребенок тихим, ровным голосом.
Райли схватился за грудь, я с трудом удержалась от смеха. Жена Филиппа Маджелла за последние десять лет столько раз меняла внешность, что на лице у нее не осталось ни клочка кожи, способного выразить хоть малейшую эмоцию. Филипп называл это «восстановительной пластикой», но мы с Райли сомневались, можно ли считать это косметическим ремонтом, учитывая, как изменилась «личность» Маджеллы. Я давно заметила, что дочь, подражая ей, избегает выражать свои чувства. Лицо ее всегда бесстрастно — и когда ей хорошо, и когда плохо. Она не хмурится, улыбается лишь уголками губ, почти не морщит лоб — точно так же, как накачанная ботоксом мать. Проходя мимо Райли, она подняла ладошку, и он весело хлопнул по ней. Бабушка сердито цокнула языком.
— Привет, утка Джемайма! — крепко обняв ее, поздоровалась я.
— Можно я с тобой сяду? — спросила она.
Мама сделала озабоченное лицо и стала переставлять тарелки и карточки с именами, размышляя вслух, все ли она правильно делает. Наконец она дала Джемайме добро, и та уселась рядом со мной. Мама ушла за дополнительными приборами, но, вернувшись, обнаружила, что они не нужны, и растерялась. Силчестеры никогда не теряются.
— А в химчистке сказали, кого они пришлют?
— Я говорила с неким Роджером. Он сообщил, что не работает после семи, так что приедет его сын.
Сердце у меня подскочило, потом упало, потом опять подскочило, словно буек на высоких волнах. Как ни странно, я очень хотела его видеть, но только не здесь.
Мама суетливо поправляла ножи-вилки, которые и без того лежали идеально.
— Как продвигается подготовка к вашей церемонии, мам? — спросил Филипп.
Она подняла голову, и мне показалось, что на лице ее промелькнула болезненная гримаса, но она так быстро исчезла, что я засомневалась.
— Все идет прекрасно, спасибо, милый. Я заказала вам с Райли костюмы, они великолепны. Да, Люси, Эдит передала мне твои размеры, спасибо большое. Я выбрала прелестную ткань, но не хотела ее покупать, не показав сначала тебе.
Я не говорила Эдит свои размеры, наверное, это сделал Жизнь — теперь понятно, почему как-то утром я проснулась с лентой-сантиметром вокруг груди. Вдохновляет, однако, тот факт, что она просит моего одобрения, прежде чем заказывать ткань.
— Спасибо, мам.
— А потом выяснилось, что, если не начать шить до понедельника, они не успеют к сроку, поэтому я сказала, чтобы они приступали к делу. — Она встревоженно на меня посмотрела. — Ты не против, милая? Я тебе звонила и звонила, но ты была очень занята, вероятно с… как мне звать его, дорогая?
— Да никак не зови, — пренебрежительно махнула я, а потом процедила сквозь зубы: — Уверена, платье будет хоть куда.
Райли поперхнулся.
— Оно полиняет, — оживилась вдруг бабушка, — помяните мое слово, оно точно полиняет. — И добавила, повернувшись ко мне: — Люси, мы не можем сидеть с ним за одним столом и никак к нему не обращаться.
— Зовите его Космо.
— Как мне его звать? — переспросил Райли.
Джемайма засмеялась, почти не шевельнув лицевыми мышцами. Поразительное явление природы, ведь у нее под кожей нет ни капли крысиного яда.
— Не понимаю, что это за имя, — поджав губы, изрекла бабушка.
— Такое имя — Космо. А полностью — Космо Браун.
— О, это ведь из фильма… — Мама щелкнула пальцами, вспоминая. Бабушка неодобрительно нахмурилась, заметив этот жест. — Его играет Дональд О'Коннор в… — мама прищелкнула еще и еще раз, — в «Поющих под дождем»! — радостно заключила она. А потом сразу же обеспокоенно спросила: — У него же нет аллергии на орехи, правда?
— У Дональда О'Коннора? Не знаю, мне кажется, он умер несколько лет назад.
— Орехов объелся? — уточнил Райли.
— У него была застойная сердечная недостаточность, — сообщил Филипп.
— Нет, я имела в виду твоего друга, Космо, — пояснила мама.
— Ну нет, он жив.
Райли и Филипп рассмеялись.
— Да и чего мы о нем столько говорим, — улыбнулась я. — Разве не замечательно, что мы все здесь собрались вместе, какая нам разница, тут он или нет?
Райли почуял что-то неладное и попытался заглянуть мне в глаза. Я поспешно отвела их в сторону.
В этот момент в столовую торопливо вошла Эдит с разгоряченным лицом.