Он открыл блокнот, нахмурился, почитал из него немного, а потом спросил директрису, которая все это время рассматривала какую-то книгу из ближайшей стопки, нисколько им не интересуясь:
– Кто такой Артем Гудков?
Ему показалось, что от книги она оторвалась с трудом.
– Простите?
– У вас работал человек. Артем Гудков. Вы его не помните?
Несколько секунд она рассеянно вспоминала и вдруг охнула. Капитан уставился ей в лицо.
– Гудков... Ну да, конечно. Он у нас не работал, после испытательного срока мы договор так и не заключили...
– Почему? – перебил Мишаков. – Очень плох?
Анна Иосифовна сложила ладони, опустила на них подбородок и посмотрела сначала в стол, а потом на капитана.
– Он очень хороший журналист, но...
– Вам не подошел? – И тут его осенило: – Он выведал какие-то ваши тайны и грозился о них написать?
– Тайны? – переспросила Анна Иосифовна. – Бог с вами, какие тайны!
Примитивный капитан был настолько недалек от истины, что она заволновалась немного. Издательство – главное дело ее жизни, ее интерес и стержень – всегда было и остается на высоте. Репутация его безупречна с первого дня существования и по сей день, и создавалась она годами, и стоила таких усилий, что иногда даже вспоминать невмоготу! Именно благодаря безупречной репутации Анну Иосифовну ценят и уважают в литературных и окололитературных кругах, к ее мнению не просто прислушиваются, на него опираются, как на гранитный постамент! Если она утверждает, что «автор пишет неплохо», это означает, что все в порядке и карьера автору обеспечена. Она никогда не промахивалась. У нее удивительное чутье и вкус, которые никогда ее не подводят. Генеральная директриса «Алфавита» председательствовала в жюри разнообразных книжных конкурсов, возглавляла некий совет по культуре при президенте, вершила судьбы, правила миром – именно этим, книжным, таким заманчивым и притягательным, особенно для тех, кто был в него не вхож или только мечтал попасть.
Репутация издательства для нее значила очень много, а этот самый Гудков тогда, много лет назад, сделал все, чтобы ее разрушить!.. Мерзавец. Впрочем, нет, не мерзавец. Просто самоуверенный дурачок.
Где-то тоненько прозвенел серебряный колокольчик, капитан оглянулся в недоумении, открылась дверь темного дуба, и вошла секретарша с подносом в руках. Поднос был накрыт льняной салфеткой.
– Сюда, пожалуйста, Настюша!..
Произошло какое-то движение, послышался шум, Анна Иосифовна оглянулась, и следом за секретаршей с ее подносом в тихий кабинет ввалилась писательница Поливанова.
Капитан дернул «молнию» на папке.
– Анна Иосифовна, простите, что я без звонка! – издалека очень громко заговорила Маня. – Но я просто с ног сбилась! Во-первых, у нас в подъезде...
Тут она увидела Мишакова, как будто споткнулась и поправила на носу очки.
– Ну, видимо, вы уже знаете, что случилось у нас в подъезде! Здравствуйте еще раз, господин капитан.
– День добрый.
– Я очень рада тебя видеть, Манечка.
– И я вас, Анна Иосифовна.
– Капитан Мишаков как раз расспрашивает меня о нашем издательстве.
– А обо мне? – осведомилась Поливанова. – Расспрашивает? Вы ему рассказали, что я имею склонность умерщвлять людей с особой жестокостью?
– Маша говорит о своих романах, – пояснила Анна Иосифовна с некоторым неудовольствием. – Настюша, нам понадобится еще одна чашка. Манечка, садись в свое любимое кресло.
Мишакову показалось, что про «любимое кресло» было сказано с умыслом.
– Тебе чаю или кофе?..
– Кока-колы со льдом, огромный стакан, – заявила Поливанова и стала обмахиваться пятерней. – Льда как можно больше. Остатки высыплю себе за шиворот! Там такая жара, Анна Иосифовна!
– Могу себе представить. Почему ты не приезжаешь? Я столько раз звала вас с Алексом к себе за город! Ты бы купалась.
– Мы вас стесним, Анна Иосифовна.
– Нисколько. Ты прекрасно знаешь, что гостевой дом всегда пустует и к нему даже отдельный подъезд есть! Если уж вам не хочется вообще со мной встречаться.
Капитан каждое слово относил на свой счет, они для него и произносились, эти слова!.. Представление получалось высококлассное, прям как в театре!
Он сто лет не был в театре.
– Алекс сегодня не сможет заехать, – продолжала Поливанова как ни в чем не бывало. Вообще весь разговор велся так, как будто в кабинете нет никакого капитана Мишакова. – У нас с утра та-а-а-кие события! Все соседи сбежались, компетентные органы прибыли, а у нас вчера и сам Анатоль гостевал, и его жена, и еще журналисты. Спасибо, Насть! – Поливанова схватила с подноса запотевший от холода хрустальный стакан, хлебнула и зажмурилась от удовольствия.
Капитан сглотнул.
– Только для Маши и держу, – объяснила Анна Иосифовна. – Терпеть не могу эти ваши современные химические жидкости! Заливаете в себя невесть что, как в омыватель автомобиля! Нет ничего лучше нарзана!
– Анна Иосифовна! – простонала Маня. – Но кола-то вкуснее!
– Неправда. Настюша, принесите Сергею Петровичу тоже. Лед можно подать отдельно.
– Я вам, наверное, мешаю? – Поливанова сделала виноватое лицо, схватила с тарелки крохотный пирожок и запихнула в рот. – Я сейчас уеду. Анна Иосифовна, я что-то Кате Митрофановой не могу дозвониться. Мы с ней договаривались сегодня замечания к роману согласовать, но на работе ее нет, и к телефону она не подходит.
– С ней все в порядке, – уверила директриса, – я полагаю, она сама тебе позвонит, и волноваться не о чем.
– А где она есть-то?
– Угощайтесь, Сергей Петрович, – предложила Анна Иосифовна. Лицо у нее было – вот-вот расхохочется. – Пирожки с мясом, слоеные. А вот эти сладкие, с вишней. Ну, а эти с сыром и зеленью. Чай с чабрецом нам специально привозят из Азербайджана. Нет ничего лучше азербайджанской кухни, молодые люди!.. Когда вам доведется быть в Баку, непременно отведайте баранины, баклажанов в ореховом соусе, ну, и, конечно, кюфты! Правильно готовить кюфту умеют только в Азербайджане! А к чаю варенье из белой черешни и пахлава. И не нужно никаких тортов, уверяю вас!
– Но с ней все в порядке? Не с пахлавой, а с Митрофановой? – перебила писательница и засунула в рот еще один пирог. Подхватила белоснежную крохотную льняную салфеточку и смахнула крошки с пальцев.
– Манечка, с Катей все в порядке.
– Как-то вы подозрительно это говорите.
– У вас что, сотрудница пропала? – спросил капитан, косясь на пирожки, чашки, серебряные тарелочки и прочий буржуазный разврат. Колу он уже всю выпил, и ему хотелось еще.
Вот ведь как расследование продвигается! Весь день он только и делает, что столуется в разных местах.