– Понимаю…
– Идем, – поторопила она затерявшуюся в сомнениях Инну, – нас уже ждут.
В переговорной комнате – небольшом кабинете с бледно-голубыми стенами и овальным столом – собралось пять человек. Люба представила Инну. Она поздоровалась со всеми по кругу и села, растерянно улыбаясь.
– Что вы оканчивали? – вежливо поинтересовалась симпатичная девушка с тонкими чертами лица.
– Литинститут, – под ее пристальным взглядом Инна смущалась, хотя старалась не подавать виду.
– Замечательно. Где-то работаете?
Вопросы сыпались один за другим, Инна едва успевала отвечать. Через двадцать минут напряженной беседы она почувствовала себя выжатой, как лимон.
– Расскажите о чем-нибудь интересном из вашей жизни!
Повисла тягучая пауза, все в ожидании смотрели на Инну, а она не смогла вымолвить ни слова. О чем было говорить? О вечных конфликтах с Сашей? Об Игоре, который бесследно исчез? Об отце ее дочери, который так и не стал ей мужем? Или о глупости, совершенной в молодости? Гораздо легче признать – не было у нее ничего интересного в жизни.
Все события и приключения, которые случались с ней, происходили в Забытом Мире. Недаром о чем-то похожем говорил Серж Лютанс: фантазия – лучшее оружие против одиночества. Кажется, так. А в жизни у нее была только Сашка и теперь еще вот этот, только что подписанный контракт.
– Коллеги, – задумавшись, симпатичная девушка запустила карандаш в пышную шевелюру, – истории у нас нет.
– А если включить фантазию? – предложил кто-то.
В течение десяти следующих минут сотрудники издательства под изумленными взглядами Инны фонтанировали нелепыми идеями. Тайна рождения Маковецкой? Придумать что-то по-настоящему интересное сложно, да и проверить факты легко. Роман с известным мужчиной? Настолько заезжено, что давно никого не волнует. Благотворительность? Хорошо бы, да только у Маковецкой на это нет средств. Светская жизнь отпадает по многим причинам…
Инна слушала, и желание исчезнуть с каждой минутой росло. Теперь она и сама, вслед за симпатичной девушкой, отчетливо понимала, что нечего о ней рассказать: она не была известной, не совершала подвигов, не похищалась инопланетянами, а значит, как личность аудиторию не интересовала.
– Хорошо, – подытожила раскрасневшаяся от возбуждения сотрудница, – всем нужно подумать! И от вас, Инна, мы ждем идей. Что-то необычное, яркое. То, что могло бы привлечь внимание.
– А если, – Инна замерла, боясь даже дышать, – ничего не выйдет с идеями?
– Плохо, – честно ответила девушка, – но не смертельно. Будем пытаться продвигать сами книги. Может быть, закроемся псевдонимом, создадим ореол таинственности. Шанс есть.
– Спасибо, – Инна благодарно кивнула.
– Один на миллион, – добавила девушка и, улыбнувшись, протянула на прощание руку.
Дорога к метро обернулась для Инны сущим наказанием. Снег все сыпал и сыпал, заставляя ноги выпутываться из белого месива. Пройдя половину пути, она пожалела о том, что не дождалась автобуса. Одиночество и бессилие, заставшие ее в середине пути, казались невыносимыми.
Окончательно запыхавшись, она остановилась перед входом в кафе. Сегодня некуда торопиться – Сашка поступит по-своему и вернется домой поздно. Как Инна просила, как уговаривала прийти домой хотя бы к десяти! «Я уже взрослая», – как заведенная твердила дочь и ничего не желала слушать. Что у нее там за дело такое, ради которого она готова была снова рассориться с матерью? Свидание? Новый мальчик? Можно было делать все, что угодно: звонить ей на мобильный, искать через друзей. Если Сашка что-то вбила себе в голову, отговорить ее невозможно. Подумав всего пару минут, Инна шагнула в тепло. Что ж, Любе не до нее, дочери тоже. Остается наедине с собой отметить этот, как выяснилось после встречи с пиар-отделом, сомнительный праздник.
Она прошла в полупустой зал, сбросила шубу и села за столик у окна. Грубые деревянные столы уже были украшены новогодними свечами, посреди зала возвышалась нарядная елка. Как бы то ни было, нужно убедить себя в том, что сегодня – выдающийся день. Вот он, подписанный контракт на четыре книги, а вместе с ним и настоящий шанс, о котором долгие годы она могла только мечтать.
Промерзнув и промокнув из-за пронырливого снега, Инна решила, что лучшим напитком для ее личного праздника станет водка.
Очень скоро на столе появилась селедка под шубой, корзинка с хлебом, томатный сок. Прозрачную жидкость в запотевшей рюмке она щедро посыпала перцем – наивно верила в этот способ уберечься от возможной простуды. Посмотрела в окно, сияющее елочными огнями, и подняла рюмку, приветствуя собственное отражение. В конце концов, ничто не мешает ей временно раздвоиться, как Сумеречной Деве, чтобы не чувствовать себя одинокой. С кого-то же писала она эту загадочную и несчастную волшебницу из Забытого Мира.
Инна выпила, заметив краем глаза, как ее отражение сделало то же самое. Со стороны та, ненастоящая Маковецкая смотрелась печально. Чтобы не зациклиться на мрачных мыслях, Инна жестом подозвала официанта, который очень скоро вернулся с еще одной рюмкой.
На этот раз она выпила, не глядя в окно. Здесь был не Забытый Мир, и действовали другие законы – отражение не умело ожить. «И правильно», – одобрила его нерешительность Инна. Если бы она только могла, то и сама притворилась бы мертвой. Так меньше боли и меньше тоски.
Водка оказалась одновременно хорошей и очень плохой идеей. Теперь ей невыносимо хотелось поговорить – поделиться своей, пусть и подпорченной, радостью, услышать похвалу и восторги близких людей. Она набрала Сашу. Потом Игоря. Потом Мишку. Никто из этих троих и не думал брать трубку. Разозлившись, Инна поставила последний набранный номер на автоматический повтор и, чтобы не тратить времени на ожидание, заказала еще водки.
– Алло! – услышала она наконец недовольный голос Суслова на своем столе.
– Привет! – Инна схватила телефон и прижала его к уху. – Можешь говорить?
– Ты не оставила выбора, – пробурчал он.
– Мишка, – она на секунду задумалась, – я тут водку пью в одиночестве. Не хочешь составить компанию?
– Нет.
– Почему?
– Инка, – резко произнес он ее имя, ставшее обидной заменой «драгоценной женщине», – ты действительно думаешь, что я обязан тебя прощать?
– За что? За то, что Лада уволила Брюллову?
– Мне нет до этого дела.
– Тогда за что?!
– Мне открыли глаза. Ты берешь деньги за пиары.
– Это не…
– Прекрати, – он брезгливо прервал, – я даже знаю, сколько дали тебе в «Элитном Доме» за последний пиар.
Он назвал точную сумму, лежавшую в золотом конверте, и Инна поняла, что возразить ей нечем. Видимо, Лада решила свалить все на нее одну и поспешила рассказать Суслову о продажности Маковецкой, чтобы у того не возникло желания идти и сдавать издателю ее саму.