— Проходите, пожалуйста, мы немного выпьем на веранде перед ужином.
Они прошли вслед за Салливаном. Мэтт был заинтригован его наружностью. У него была темная кожа, как у туземцев, но на лице ярко выделялись голубые глаза, а волосы были каштановые, с редкими светлыми прядями.
— Пожалуйста, садитесь. — Салливан указал на глубокие кресла, расставленные полукругом на широкой веранде с видом на океан. Отсюда можно было также видеть фабрику по производству жемчуга.
Мэтт опустился в кресло и заставил себя сдержать желание приступить прямо к делу. Салливан явно не хотел торопиться, и, как бы ни терпелось Мэтту, он знал, как надо играть в подобную игру.
За обедом, который был устроен во внутреннем дворике, возле фонтана, разговор зашел о производстве жемчуга. Салливан с охотой отвечал на вопросы Рейчел, которая очень заинтересовалась этим процессом.
— Так вы говорите, что цвет раковины-хозяина влияет на цвет и блеск жемчужины? — спросила Рейчел, отпивая вино.
— Да, но для черного жемчуга существует лишь одна разновидность раковины — Pinctada margaritifera. Цвет жемчужины меняется от жемчужно-белого до почти черного, но чисто черного.
— Вот бы посмотреть! — с энтузиазмом воскликнула Рейчел.
— Может быть, если Мэтт согласится, мы посетим фабрику послезавтра? Сейчас к нам приехал специалист из Японии, который собирается купить очередную партию выращенного жемчуга.
Салливан послал Рейчел ослепительную улыбку, и у Мэтта не осталось никаких сомнений в том, что она захочет пойти. Ему пора было вмешаться.
— Все это замечательно. Но я хотел бы поговорить с вами и о моих планах. Вам известно, что я собираюсь приступить к производству нового ассортимента украшений, и для этого мне нужны особые, неправильной формы жемчужины. Особый интерес моя коллекция вызовет в том случае, если мы будем использовать черный, а не традиционный белый жемчуг.
— Если джентльмены намерены продолжить этот разговор, то мы, с вашего позволения, прогуляемся с Блейком в саду. Не возражаете, мистер Салливан?
— Зовите меня Темана, пожалуйста. Чувствуйте себя как дома. Когда вернетесь в дом, Филлип проведет вас в мой кабинет.
Мужчины встали из-за стола, а Рейчел взяла Блейка за руку. Мэтт молча ждал, когда хозяин сам начнет разговор. Этот прием, как он знал, очень эффективен в бизнесе. И он не был разочарован.
— Полагаю, вы хотите перейти к главной цели вашего визита. Должен сказать, что восхищаюсь вашим терпением. Другой человек давно бы уже завел разговор о своем деле. — Салливан поставил бокал на стол и откинулся на спинку кресла.
— Я не другой человек, — коротко ответил Мэтт, но за его словами крылось замаскированное предупреждение: не надо недооценивать меня.
Салливан улыбнулся и кивнул, поняв невысказанное послание, затем продолжил:
— У меня есть нечто, что вам надо, нечто, за что вы готовы заплатить значительную сумму. Я прав?
Мэтт склонил голову.
— Нечто, что по праву я не должен иметь, — добавил Салливан.
— Поясните.
— А вы законный владелец этого?
— У меня есть документы, я могу их показать.
— Не надо. Квинн выполнил свое задание. Для меня достаточно его слова. По правде говоря, я даже не знаю, каким образом мой отец стал обладателем этого камня. Я лишь знаю, что бриллиант составляет часть большой коллекции разрозненных драгоценных камней, которую он собирал всю свою жизнь. Как я сказал Квинну, я продам вам камень с одним условием.
— Что имя вашей семьи останется тайной? Квинн говорил мне об этом. Нет проблем.
Салливан пристально посмотрел в глаза гостя. Мэтт прямо встретил его взгляд. То, что Салливан увидел в глазах Хаммонда, похоже, удовлетворило его, потому что он кивнул.
— Квинн сказал, что вы — человек слова. Я поверил ему. Он не имеет дела с болтунами и лжецами.
— Итак, вы не знаете, каким образом ваш отец приобрел этот бриллиант. Но вы сами имеете какие-то предположения? — спросил Мэтт.
— Мой отец был австралийцем. Здесь он поселился в конце семидесятых, женившись на туземке, и они основали фабрику жемчуга. Он начал собирать драгоценные камни в конце восьмидесятых годов, и думаю, что в это время он и приобрел этот бриллиант. Он был педантичен в своих записях, и именно поэтому я был очень удивлен, когда после его смерти не обнаружил никаких документов относительно этого бриллианта. Была лишь папка с письмами, которыми он обменивался с неким корреспондентом из Мельбурна. Известны лишь его инициалы — Б.Д.
Барбара Давенпорт. Мать Марисы. Значит, он был прав. Она была недостающим звеном. Мэтту не терпелось сообщить Джерроду, своему брату, эту новость. Теперь понятно, почему четыре бриллианта перешли в собственность Марисы после смерти матери. Очевидно, Барбара продала всего лишь один камень. Хранила ли она оставшиеся четыре бриллианта на черный день, подумал он, или продажа первого камня была настолько трудной, что она решила оставить себе остальные? Какими бы ни были причины, правды уже не узнать.
— Можно взглянуть на камень? — Мэтт говорил тихо и твердо, но сердце его сильно билось.
— Конечно, пойдемте со мной.
Комната, в которую они вошли, была похожа на лабораторию. В прозрачных сейфах лежало множество жемчужин различных цветов и форм. Мэтт увидел, как хозяин открыл потайной сейф, замурованный в стене, и достал единственную хранившуюся в нем черную бархатную шкатулку.
В груди Мэтта стало тесно, когда Салливан положил шкатулку на рабочий стол, покрытый таким же черным бархатом.
— Взгляните и скажите мне, это ли вы искали.
Темана поднял крышку шкатулки. Дыхание Мэтта тотчас же прервалось, когда отблеск розового бриллианта грушевидной формы упал на белую шелковую подушечку. Рука его машинально потянулась в карман за лупой. Он поднес ее к глазам и дрожащими пальцами поднял драгоценный камень, упиваясь розовым светом, который излучали его грани.
Фантастически розовый бриллиант весил примерно десять карат. Совпадение по цвету с другими четырьмя семикаратовыми бриллиантами, которые он унаследовал после смерти Марисы, было совершенно явным, даже без более тщательного исследования. Глубоко внутри он чувствовал, что это тот самый камень.
Мэтт осторожно положил бриллиант в шкатулку.
— Это тот самый камень, который я ищу.
— Рад этому. Не знаю, по какой причине мой отец приобрел этот камень, но он не принес нам много радости, потому что всегда ассоциировался с украденной собственностью.
Салливан закрыл крышку шкатулки, и Мэтт словно почувствовал боль утраты, когда шкатулка снова оказалась в крепко запертом сейфе.
— А теперь, когда мы все выяснили, давайте перейдем к формальной стороне дела.
Мэтт растянулся в шезлонге, блаженно греясь в ласковых лучах солнца. Он даже не мог вспомнить, когда в последний раз так расслаблялся. Это ощущение стало ему чуждым, и в то же время было знакомым, будто давно утраченная привычка.