По жесту короля курий развернул свиток и приступил к оглашению завещания:
«Я, король Хлодвиг Август, властитель королевства франков, земель Аквитании, Белгики, Лангедока, Реймса и Суассона, повелеваю после моей смерти разделить королевство следующим образом:
сыну Хлодомиру вверяю низменности вокруг реки Луары со всеми расположенными на них городами и селениями;
сыну Хильдеберту – западные земли, прилегающие к Аквитании, и земли вокруг Лютеции;
сыну Хлотарю – низменность реки Рейн со всеми городами и селениями, включая Суассон.
Сына Теодориха, в младенчестве – Тьерри, рожденного моею первой женой Амалабергой, признаю законным наследником…»
По залу пробежал шепот удивления, перемежаемый робкими возгласами неодобрения. Клотильда, не сдержавшись, издала протяжный стон. Ноги ее подкосились, и если б не стоявшая рядом камеристка, она непременно рухнула бы на пол. Взоры королевских отпрысков и букелариев устремились в сторону Теодориха.
– Вот он, бывший бастард… – перешептывались букеларии, обмениваясь многозначительными взглядами.
Клотильда выглядела сломленной и несчастной.
Дождавшись, когда в зале вновь наступит тишина, курий невозмутимо продолжил:
«Сыну Теодориху передаю во владение все земли Австразии [82] , а именно: Ахенский домен и Токсандрию вкупе с прилегающими к ним территориями вплоть до Рейна и далее – до границ с Саксонией.
Аквитанию повелеваю разделить на четыре равные части, и в каждой из них проложить свободный коридор до Лютеции.
Приказываю основать столицы долевых королевств: Теодориху – в Реймсе, Хлотарю – в Суассоне, Хлодомиру – в Орлеане, Хильдеберту – в Лютеции.
Королевскому камерарию [83] поручаю разделить содержимое сокровищницы на четыре равные – с учетом подлинной ценности предметов и украшений – части и передать их в наследование моим сыновьям».
Теодорих возликовал в душе: наконец-то свершилась справедливость, и отныне он – король Австразии! Эйнара тоже переполняла гордость за друга, тем более что его селение Виенн относилось к подвластным именно Теодориху территориям. В памяти невольно всплыли слова, переведенные ему когда-то совсем юным Тьерри с латыни: «Яблоко от яблони недалеко падает…»
Церемония оглашения королевского завещания завершилась. Подписанный королем и заверенный его личной печатью пергамент курий аккуратно свернул в трубочку. Сенешаль и камерарий подошли к повелителю, подхватили его под руки и, бережно приподняв с трона, повели к выходу. Вслед за ними прошествовал курий, а затем зал покинули, даже не взглянув в сторону новоявленного наследника, Клотильда с дочерью и камеристкой. Букеларии также сочли разумным поскорее удалиться, дабы оставить единокровных – по отцу – братьев наедине друг с другом.
Первым к Теодориху подошел Хлодомир, всегда отличавшийся сдержанностью и рассудительностью:
– Мы совсем не помним тебя, Теодорих. Теперь же, подчинившись отцовской воле, оказались на равных. Надеюсь, нам удастся избежать каких бы то ни было разногласий. Завещание оглашено и лично меня устраивает: земель в королевстве хватит на всех! А если вдруг окажется мало – отвоюем у бургундов, саксов или остготов!
Подошедшие в этот момент остальные братья весело рассмеялись. Теодорих был покорен их дружелюбием: они не только не проклинали и не унижали его, а, напротив, с первой же минуты беспрекословно приняли в свои ряды.
– Я тоже на это надеюсь, – произнес он признательно. – Вы всегда можете на меня рассчитывать, слово воина! И идею насчет остготов и саксов тоже поддерживаю.
– В таком случае предлагаю составить письменный договор, – продолжил развивать свою мысль Хлодомир, – в котором все четверо мы поклянемся всегда и всецело поддерживать друг друга, а в случае необходимости оказывать и посильную военную помощь. Тогда никакие внешние враги будут нам не страшны. Если же хоть один из нас затеет вдруг передел завещанных отцом земель, да постигнет его печальная участь!
* * *
Колокола аббатства Сен-Дени озвучили повечерие [84] , когда могущественный король франков Август Хлодвиг, так и не оправившись от сразивших его недугов, тихо и мирно скончался в присутствии окруживших его ложе жены, дочери, всех четверых сыновей и священника. Неожиданно Теодорих поймал себя на мысли, что не испытавает ни жалости, ни огорчения по поводу ухода отца в иной мир. Он исподволь взглянул на Клотильду: та стояла молча, потупив взор, но без единой слезинки на лице.
У смертного ложа мужа королева вдруг отчетливо осознала, что ее время тоже закончилось. Сыновья выросли, получили земли и власть, и вряд ли теперь будут испытывать необходимость в матери. С ударом судьбы в лице невесть откуда взявшегося Теодориха она тоже уже смирилась. Убедившись, что сыновья настроены по отношению к нему доброжелательно, возможно, во избежании политических и военных конфликтов в будущем, решила не мешать им. Сейчас же, стоя над телом усопшего супруга, Клотильда приняла еще одно важное для себя решение: удалиться в женскую обитель, расположенную в десяти лигах от Лютеции.
Август Хлодвиг был похоронен в усыпальнице собора Апостолов Петра и Павла. Поцеловав хладное чело бывшего мужа в последний раз, Клотильда уже на следующий день простилась с сыновьями и удалилась в монастырь. По прибытии в обитель она взяла обет молчания и за все двадцать последующих лет, вплоть до самой смерти, ни разу его не нарушила. Все годы добровольного затворничества бывшая королева истово молилась, носила власяницу, питалась исключительно водой и пресными лепешками.
Недолго поскорбев об утрате обоих родителей, новоиспеченные братья-короли составили вскоре договор, на котором настаивал Хлодомир, и скрепили его своими подписями и печатями. Началась новая история франкского королевства, и вершить ее предстояло Теодориху, Хлотарю, Хлодомиру и Хильдеберту.