За столом раздался вздох облегчения, вероятно, означавший: ну, слава Богу, нам больше достанется…
– Теперь же, господа, – Клебек обратился к наследникам, – прошу вас назвать свои имена. Таковы формальности дела.
Присутствующие за столом безропотно вставали и называли свои имена. После чего Клебек расстегнул портфель из тёмно-зелёной крокодиловой кожи и извлёк из него конверт.
Наследники затаили дыхание, ещё минута и их судьба (разумеется, в финансовом отношении) будет решена. Душеприказчик распечатал конверт. В этот момент впечатлительная Эсмеральда была готова лишиться чувств; князь ощутил головокружение; Эльза покрылась пунцовыми пятнами от напряжения; Станислав закусил до крови нижнюю губу; госпожа Трушина начала обмахиваться платочком; лишь один Подбельский внешне выглядел спокойно.
Клебек извлёк из конверта сложенный лист бумаги, развернул его, посмотрел на наследников, как удав на кроликов, и начал оглашать завещание:
«Я, Лев Дмитриевич Селиванов, находясь в твёрдой памяти и здравом рассудке, оставляю своё состояние в виде клада тому, кто первый найдёт его. Свой поступок я мотивирую тем, что прямых наследников у меня нет, а делить нажитое между вами я не хочу.
Пусть состояние достанется тому из претендентов, кого Господь сочтёт наиболее достойным. Чтобы остальным не было обидно, счастливчик выплатит претендентам компенсацию в размере пяти тысяч рублей каждому, в том числе Петру Петровичу Муравину за хлопоты. Сам же победитель получит золота и драгоценностей на два миллиона рублей и поместье в придачу.
Что касается Петра Петровича Муравина, ему отводится роль моего душеприказчика и беспристрастного наблюдателя за тем, как вы будете искать моё состояние.
Итак, состояние вы должны найти в течение трёх месяцев, в период со второго июня по первое сентября сего года включительно. Ежели этого не случиться, то имение моё перейдёт дому инвалидов, а состояние Свято-Никольскому Черноостровскому монастырю, что близ Малоярославца.
В дополнение хочу добавить, что поиски клада не должны нанести ущерба ни усадьбе, ни хозяйственным постройкам. В противном случае господин Муравин имеет право взыскать штраф со всех претендентов одновременно (не разбираясь, кто прав, кто виноват) на своё усмотрение. К тому же оставляю вам подсказку: состояние моё хранится на видном месте.
Список претендентов будет оглашён отдельно…
Завещание составлено мая месяца, четвёртого дня, 1886 года и должно быть оглашено не позднее первого июня сего года».
Клебек умолк и обвёл взглядом теперь уже не наследников, а претендентов. Те сидели молча, опешив от услышанного.
Эльзе касалось, что всё это какой-то фарс и Клебек не настоящий, а игрушечный, словно фарфоровая кукла. Она хлопала глазами, не поминая, почему же она – не прямой наследник? Ведь она же – ДОЧЬ!
Эсмеральда подумала: «Лучше бы я не гадала… Карты легли дурно, предвещая беду, и вот она грянула…Что же будет?..»
Князь очнулся, словно ото сна и зло рассмеялся.
– Спасибо тебе, Лёвушка! Ну и учудил ты, дорогой кузен!
Станислав пожалел, что теперешний союз с Эльзой бесполезен. Чем они помогут друг другу? Впрочем, над этим стоило подумать…
Аделаида подумала: «А сон-то в руку… Напрасно Станислав не выслушал меня… Хотя, чтобы от этого изменилось?..»
Подбельский многозначительно посмотрел на свою «супругу», всем своим видом давая понять: дорогая, но я не виноват! Заграница подождёт! На кону два миллиона рублей! Та в свою очередь недовольно фыркнула и отвернулась.
Госпожа Трушина так растерялась, что не могла вымолвить ни слова.
Карл Фридрихович понимал, что происходит в душе претендентов. Он выдержал паузу, затем извлёк из портфеля список и зачитал:
«После долгих раздумий я решил, что поисками моего состояния могут заняться следующие персоны:
• Эльза Самойловна Ригер-Артемьева
• Станислав Дмитриевич Селиванов
• Елена Дмитриевна Селиванова
• Елизавета Степановна Трушина
• Генрих Павлович Кшидловский-Завалишин
• Всеволод Вениаминович Подбельский
По моему разумению каждый из них может взять себе одного помощника из лиц незаинтересованных».
– Итак, господа, – подытожил Клебек. – Завещание оглашено. В вашем распоряжении три месяца. Приступить к выполнению столь непростой задачи вы можете с завтрашнего дня. Однако усадьба не должна пострадать от ваших усилий. В противном случае претендент изгоняется из поместья. Чтобы у вас не возникло соблазна заняться поисками тотчас же, я остаюсь в усадьбе до завтрашнего утра. Что же касается господина Муравина, он будет каждый день навещать вас…
Потрясённые претенденты и сочувствующие покинули гостиную.
* * *
Эльза буквально ворвалась в свою комнату и в изнеможении упала на кровать. Василий испугался.
– Душа моя! Что с тобой? Но стоит ли так расстраиваться?.. – пытался он успокоить невесту.
Неожиданно Эльза вскочила с кровати и, словно разъярённая фурия, напустилась на жениха.
– Расстраиваться?! Да что ты понимаешь?! Это катастрофа! Где я буду искать это состояние? Где? Куда моему сумасшедшему папеньке пришло в голову его зарыть? Имение огромно! Оно включает не только усадьбу и хозяйственные постройки, но и земли!
Василий мужество переварил тираду Эльзы и спокойно высказался:
– Я внимательно слушал оглашение завещание. Речь идёт не обо всём поместье, оно слишком обширно, а лишь об усадьбе. Надо всё хорошенько обдумать… Мне кажется…
– Что? Что тебе кажется? – встрепенулась Эльза.
– Поиски можно начинать завтра… А оно наступит ровно в 24.01… Не так ли? И Клебек юридически не сможет чинить нам препятствия…
Эльза смотрела на жениха широко раскрытыми глазами, цвета голубого неба.
– Ты что-то задумал?.. Говори, умоляю тебя! – взмолилась она.
– Я читал один роман… Э-э-э… Не помню его названия, впрочем это не важно. Короче говоря, там клад был спрятан в фонтане посреди площади.
Эльза подпрыгнула от радости и захлопала в ладоши.
– Какой ты умный, Василий! Надо непременно разрушить этот фонтан… Но как?
– Я отправлюсь к Никанору сегодня же вечером, пока наши конкуренты не опередили нас, и попрошу инструмент. А ты пока приляг, отдохни…
– Нет-нет! Я не хочу лежать. Давай лучше пройдёмся по дому, а затем и по двору и подумаем, где помимо фонтана может находиться клад.
* * *
Станислав и Аделаида также пребывали в своих покоях.
– Станиславушка, а сон-то мой в руку… – с тяжёлым вздохом произнесла вдова.