— Вот — это Беллиом, ваше величество, — произнес он, и снова больше почувствовал, чем увидел промелькнувшую грозным знамением мрачную тень, неотступно следующую по его пятам.
— Какая прелесть! — воскликнула королева и потянулась руками к волшебной гемме.
— Нет! — резко остановила ее Сефрения. — Не прикасайся к нему, Элана! Он может уничтожить тебя!
Элана в ужасе отпрянула назад.
— Но почему тогда Спархок может держать его в своих руках? — возразила она.
— Беллиом знает его. Возможно, он признает и тебя, но не стоит рисковать.
Спархок торопливо уложил соблазнительный самоцвет в мешочек и убрал за пазуху.
— И вот еще что, Элана, — продолжила Сефрения. — Беллиом — самое могущественное и драгоценное из всего того, что существует в мире, и Азеш уже давно, но, к счастью, пока безуспешно пытается заполучить его. Именно с этой целью пять столетий назад Отт вторгся во владения западных королей. Поиски самоцвета продолжаются и по сей день. Мы не должны допустить, чтобы Беллиом попал к Азешу.
— Мы должны будем уничтожить его? — угрюмо спросил ее Спархок. Ему стоило больших усилий задать этот вопрос.
— Уничтожить?! — вскрикнула Элана. — Но он так прекрасен!
— Однако он несет в себе зло, — сказала ей Сефрения и, подумав, добавила. — Возможно, это не совсем верно сказано. Дело в том, что Беллиом не различает добро и зло. Нет, Спархок, сохраним его, пока окончательно не убедимся, что здоровье Эланы вне опасности. Продолжай свой рассказ, но будь кратким, королева еще слишком слаба.
— Хорошо, — кивнул Спархок и поведал своей королеве о поисках на древнем поле битвы при озере Рандера, об их полном опасности пребывании в Замке графа Газека. Королева слушала его, затаив дыхание, особенно когда он перешел к событиям, приключившимся с ними у озера Вэнн. Затем он кратко рассказал, как им удалось отделаться от докучливого короля Воргуна и, наконец, о том, как они попали в ужасную пещеру Гверига и где узнали в откровении, кем была Флейта на самом деле. — А вот как дела обстоят на сей день, моя королева, — в завершении сказал рыцарь. — Король Воргун бьется с рендорцами в Арсиуме; Энниас в Чиреллосе дожидается смерти Архипрелата Кливониса; а вы снова здоровы и вступили в свои законные права королевы Элении.
— И, ко всему прочему, недавно обручена, — напомнила она Спархоку, словно не хотела позволить ему забыть об этом. Тут Элана ненадолго задумалась, а затем настойчиво спросила: — А что вы сделали с Личеасом?
— Он в темнице, ваше величество.
— А Гарпарин и тот, другой?
— Толстяк разделил участь Личеаса, а барон покинул нас.
— Вы позволили ему сбежать?
— Нет, ваше величество, — покачал головой Келтэн. — Он визжал и даже пытался приказывать нам покинуть Палату Совета. Вэниону надоела вся эта мышиная возня, и тогда Улэф снес топором голову Гарпарина.
— Весьма кстати. Я хочу видеть Личеаса.
— Может, сначала вам стоит отдохнуть? — спросила ее Сефрения.
— Нет, пока я не поговорю со своим кузеном, — настаивала королева.
— Я схожу за ним, — вызвался Улэф, развернулся и покинул комнату.
— Милорд Лэндийский, — сказала Элана, — согласитесь ли вы председательствовать в моем королевском Совете?
— Как пожелает ваше величество, — с поклоном ответил граф.
— А вы, лорд Вэнион, войдете в состав Совета, когда позволят ваши другие обязанности?
— Почту за честь, ваше величество.
— Как мой супруг и рыцарь, Спархок также получит место за столом Совета и, я думаю, о тебе Сефрения.
— Я — стирик, Элана, — заметила Сефрения. — Будет ли это мудрое решение взять стирика в Королевский Совет, тем более когда простые эленийцы так сильно настроены против этого народа.
— Я положу конец этому недоразумению раз и навсегда, — твердо сказала Элана. — Спархок, можешь ли ты предложить еще кого-нибудь полезного в королевском Совете?
Рыцарь задумался, и неожиданно ему в голову пришла лихая идея.
— Я знаю одного человека, ваше величество. Он безроден, но очень умен и много понимает в той стороне жизни Симмура, о существовании которой вы, возможно, даже не подозреваете.
— Кто он?
— Его имя — Платим.
Телэн звонко рассмеялся.
— Ты, наверное, спятил, Спархок, — сквозь смех проговорил мальчик. — Сам собираешься привести Платима поближе к королевской сокровищнице.
Элана озадаченно смотрела на них.
— Что-то я вас не пойму? — спросила она.
— Платим — величайший вор в Симмуре, — сказал ей Телэн. — Я знаю это наверняка, поскольку имел честь иногда работать на него. Его знает и ему подчиняется каждый вор и нищий в городе, а также все мошенники, убийцы, головорезы, мокрушники и шлюхи.
— Следи за тем, что говоришь, молодой человек! — рявкнул Кьюрик.
— Мне известно это слово, Кьюрик, — невозмутимо сказала Элана. — И я знаю, что оно означает. А почему ты, Спархок, предложил ввести в Совет этого человека?
— Как я уже сказал, Платим чрезвычайно умен, и, кроме того, несмотря на его ремесло, он истинный патриот и прекрасно разбирается в ситуации, сложившейся в королевстве. У него существуют такие источники информации, что все, что бы ни произошло в Симмуре, да даже во всем мире, тут же становится известным ему.
— Я поговорю с ним, — пообещала Элана.
Тут в палату вошли сэр Улэф и сэр Перрейн, таща за собой Личеаса. Первой, кого увидел незадачливый принц-регент, оказавшись в комнате, была его королева. От такой неожиданности у Личеаса в удивлении широко открылся рот и глаза чуть не вылезли из орбит.
— Как… — только и сумел выдавить он из себя, кусая губы.
— Ты не ожидал увидеть меня живой, Личеас? — грозно спросила Элана.
— Я полагаю, в присутствии королевы тебе следует преклонить колени, — мрачно произнес Улэф и дал Личеасу такого пинка, от которого тот рухнул на пол и униженно распростерся ниц.
Граф Лэндийский прокашлялся и заявил: