— Не называй меня больше так, Спархок, — твердо сказал Элана. — Я перестала быть ребенком с того самого дня, когда Алдреас отправил тебя в ссылку. Я могла оставаться ребенком, пока ты был здесь и защищал меня, но как только тебя не стало, мне пришлось позабыть об этом. — Она села на кровати, скрестив ноги. — Я чувствовала, что при дворе ко мне относятся очень недружелюбно, — печально продолжила Элана. — Меня, как куклу, наряжали в дорогие пышные платья и выставляли напоказ на дворцовых торжествах и приемах, где я вдоволь могла наглядеться на то, как украдкой ласкались Алдреас со своей сестрой, и на самодовольную ухмылку Энниаса, от взгляда которого ничто не ускользало. Все мои друзья были отправлены в ссылку или убиты, так что я развлекала себя, слушая пересуды и сплетни пустоголовых слуг, которые к тому же еще и очень распутны. Однажды, сидя в своей комнате, я слышала, как наверху, в помещении для слуг, творилось нечто невообразимое, и агрессивная молодая особа, усердствовавшая там, явно превзошла в своих стараниях саму Ариссу. И если я кажусь тебе слишком зрелой и искушенной в жизни, то можешь поблагодарить за это моих учителей, которые взялись за мое образование, как только ты уехал. Прошло несколько лет с тех пор как я потеряла всех людей, к которым питала дружеские чувства, и мне приходилось больше общаться со слугами. А слуги ждали от меня только приказов, и я приказывала. Теперь это вошло в привычку. Хотя из общения с ними я извлекла и массу полезного. Ведь что бы ни происходило во дворце, становилось сразу же известным слугам. Вот от них-то я все и узнавала, чем могла защитить себя от своих врагов, а каждый при дворе, за исключением лорда Лэнда, был теперь моим врагом. Это не было похоже на детство, Спархок, я не крутила обруч, чем обычно любят заниматься девочки моего возраста, не играла в куклы и не возилась с котятами и со щенками, зато прошла отличное обучение как будущая королева. Если я иногда покажусь тебе суровой и безжалостной, это оттого, что росла я не в любви и дружбе, а среди чужих и враждебно настроенных ко мне людей. Может, тебе удастся со временем смягчить мой характер, и я обещаю быть старательной ученицей.
Элана обаятельно улыбнулась, но красивые глаза ее были полны тоски и печали.
— Моя бедная Элана, — произнес Спархок дрогнувшим голосом.
— Не бедная, мой любимый рыцарь. Теперь у меня есть ты, и я самая счастливая на свете.
— Однако, Элана, нам надо серьезно поговорить.
— Не хочу, Спархок. Не сейчас.
— Я думаю, ты неправильно поняла меня, когда по ошибке я отдал тебе свое кольцо, — произнес Спархок и тут же пожалел об этом. Выражение лица ее было таким несчастным, а глаза такими огромными и печальными, словно то были не слова, а увесистая пощечина. — Пожалуйста, не пойми меня неправильно, — поспешно сказал Спархок. — Просто, мне кажется, я слишком стар для тебя, вот и все.
— Для меня твой возраст не имеет значения, — упрямо возразила Элана. — Ты мой, Спархок, и я никогда не позволю тебе уйти от меня.
— Я был обязан сказать тебе об этом, — бормотал растерянный Спархок. — Это мой долг.
— Хорошо, теперь, когда ты покончил со своими обязанностями, поговорим о более приятном. Когда мы с тобой обвенчаемся — до или после того, как вы с Вэнионом отправитесь в Чиреллос и убьете Энниаса? Ты знаешь, я всякое слышала о том, что происходит между мужем и женой, когда они остаются наедине, и мне все это так любопытно.
Спархок стоял красный как рак.
— Королева спит? — спросил Вэнион Спархока, когда тот вернулся из королевской опочивальни.
Спархок утвердительно кивнул головой.
— Личеас рассказал вам что-нибудь полезное? — поинтересовался Спархок.
— Да, и многое из того подтвердило наши догадки, — ответил Вэнион. Лицо магистра было тревожным. Выглядел он уже гораздо лучше, хотя бремя носимых им мечей несомненно сказалось на нем. — Милорд Лэндийский, — обратился он к графу, — покои королевы тщательно охраняются? Мне бы не хотелось, чтобы кто-нибудь подслушал наш разговор.
— Да, милорд, — заверил его лорд Лэнда, — у комнат стоит охрана, а в коридорах прогуливаются ваши рыцари, так что вряд ли какой храбрец захочет сунуть сюда свой любопытный нос.
Тут в комнату вошли Келтэн и Улэф со злобными ухмылками на лицах обоих.
— Однако, у Личеаса сегодня выдался тяжелый денек, — самодовольно хмыкнул Келтэн. — Мы с Улэфом всю дорогу до темницы делились своими познаниями во всевозможных страшных пытках и казнях. Бедный мальчик чуть не грохнулся в обморок, когда мы в красках расписали ему зрелище сожжения заживо на костре.
— Или когда мы предложили ему запытать его до смерти на дыбе, — добавил Улэф. — Кстати, на обратном пути у нас была возможность полюбоваться тем, с каким энтузиазмом солдаты церкви занимаются починкой дворцовых ворот. — Генидианец поставил в угол свой топор. — Лорд Вэнион, ваши рыцари осматривали улицы Симмура и обнаружили, что пропало заметное количество жителей города.
Вэнион удивленно взглянул на него.
— Кажется, в городе царит достаточно нервная обстановка, — объяснил Келтэн. — Энниас держал в своих руках весь город, и некоторые изо всех сил старались помочь первосвященнику, надеясь на его расположение. Их соседи знали об этом, и теперь, после столь неожиданной смены власти, они хотят доказать свою преданность новому правителю, причем как можно более наглядно. Несколько человек повешены прямо на улицах, поджигаются дома. Мы с Улэфом посоветовали рыцарям положить конец этому самоуправству, пока огонь не перекинулся на весь город.
— Это просто необходимо сделать, — сказал лорд Лэнда. — Подобные уличные бесчинства и самосуд — враг любого правительства.
— Между прочим, — с любопытством обратился к Спархоку Келтэн, — ты правда сделал предложение королеве?
— Это было недоразумение.
— Я так и думал, просто не могу тебя представить в роли мужа. Однако, мне кажется, она будет настаивать.
— Ничего, что-нибудь придумаю.
— Я желаю тебе всего самого лучшего, но откровенно говоря, думаю, что у тебя мало шансов продержаться. Я видел, как Элана глядела на тебя, когда была еще маленькой девочкой. Кажется, для тебя наступают интересные времена, Спархок, — усмехнулся Келтэн.
— Как приятно иметь друзей, — ехидно заметил Спархок.
— Настала для тебя пора основать свое гнездышко. Скоро ты станешь совсем стар для того, чтобы мотаться по белу свету, выискивая, с кем бы скрестить свой меч.