– Конечно, – Вероника улыбнулась, стараясь выглядеть уверенно, – в наличии у меня такой суммы нет, но могу предложить интересный бартер.
Пётр насторожился.
– Продолжайте.
– Мой дедушка, земля ему пухом, был в своё время замом министра и увлекался живописью. У меня осталась от него небольшая коллекция. Предлагаю приехать ко мне с экспертом-оценщиком и выбрать наиболее вам подходящую по цене картину.
Вероника выдержала паузу и добавила:
– И мы сможем с вами отпраздновать мою покупку в узком кругу.
Пётр понял намёк сразу, без комментариев. Вариант с картинами показался ему заманчивым: верное вложение денег, со временем у девицы можно будет перекупить всё, хотя можно будет и ограбить. Но, немного поразмыслив, Пётр подумал, что это излишне и лучше такие произведения искусства иметь легально, чистыми.
– Хорошо.
– Тогда вы пригоняете машину и забираете у меня картину – честный обмен. Как будете готовы, звоните, вот мой телефон и адрес.
Вероника достала из сумочки заранее заготовленную бумажку со своими координатами. Пётр, предвкушая выгодную сделку, а в перспективе и приятное время препровождение с красивой девушкой, перехватил руку Вероники, запечатлев на ней смачный поцелуй. Веронику передёрнуло, но она расплылась в фальшивой натянутой улыбке.
* * *
Через два дня Пётр пожаловал к Веронике, включая двух охранников и оценщика. Вероника, как девушка умная и практичная, изрядно повидавшая за свою молодую столь непродолжительную жизнь, понимала, что всё равно обманут и за машину возьмут больше её реальной стоимости.
Но на это обстоятельство ей было наплевать. Она была готова отдать все картины деда за прядь волос Петра, убийцы её незабвенной бабули. Оценщик выбрал осенний пейзаж Поленова и деревянные московские домики Тропинина. Вероника не возражала, выжимая из последних сил улыбку.
Она смотрела на Петра томным взглядом, тот же в свою очередь предвкушал прекрасное время препровождение с барышней, весьма аппетитной!
Наконец Вероника получила долгожданные ключи от машины. Откуда не возьмись в квартире появился очередной холуй Петра с большой корзиной всяких экзотических вкусностей и дорогих вин. Вероника ощутила прилив тошноты, сославшись на то, что ей надо в уборную, она плотно закрылась в ней, и произошло то, чего она так боялась с самого детства – её вырвало.
* * *
Оценщик откланялся, получил приличное вознаграждение из толстого бумажника Петра и удалился. Охранники ретировались в коридор и затворили за собой дверь комнаты. Пётр привычным жестом подхватил корзину и поставил её на овальный румынский стол, купленный ещё в бытность бабушкиной молодости.
– Что ж, Вероника. Давайте отметим наше знакомство и удачную сделку, – Пётр довольный собой достал из корзины бутылку «Кьянти». – Хорошо бы организовать тарелочки и бокалы, – он игриво подмигнул обольстительнице.
Вероника состроила «глазки» и поинтересовалась:
– А ваши люди так и будут стоять у нас под дверью и слушать всё, что между нами происходит?
– Они вас смущают?
– Отчасти, да. Я не смогу предаваться развлечениям, не думая о том, что за дверью посторонние.
– Что ж, я отправлю их до утра. Они будут ждать меня в подъезде, на лестничной площадке. Так вы не будете смущаться? – Из глаз Петра побежали «чертинки».
Он открыл дверь комнаты, отдал распоряжения «гориллам» и они тут же исчезли, оставляя за собой шлейф одеколона, пахнущего свежими арбузными корками. Вероника не переваривала этот модный запах, он ассоциировался у неё с обглоданными кусками арбуза, валявшимися на помойке.
«Боже, спаси и помоги! – Взмолилась Вероника, выйдя в коридор. – И мне придётся спать с этим уродом!»
Она зашла на кухню, собрала всё необходимое на сервировочный столик и, входя в роль обольстительницы, опёрлась на него руками, слегка оттопырив попку, появилась перед вожделенным взором бизнесмена.
Он тут же подскочил к ней:
– Вам помочь?
Вероника удивилась и, улыбнувшись, выдавила:
– Что вы! Вы – мой гость. Я сделаю всё сама, – и начала раскладывать фрукты на приготовленные тарелочки.
Пётр не сводил хищного взгляда с её заднего экстерьера, обтянутого эластичными легенсами. Веронике стало плохо: «Интересно, что от меня останется на утро?» – Подумала она.
Наконец сервировочный столик был готов, и она подкатила его к «дорогому гостю». Пётр откупорил бутылку и разлил вино по хрустальным бокалам.
– За нас, красивых и состоятельных! – Произнёс он первый тост.
Вероника засмеялась, как того требовала данная ситуация, и отпила из бокала – вино было безупречным.
«Напьюсь до беспамятства, – подумала она. – А там пусть делает, что хочет». И тут же рассердилась на себя за подобные мысли: «Если переберу, то просплю до утра, и прощай тогда обряд Вольта…»
* * *
Ночь прошла как в бреду. Веронике казалось, что это вовсе не она сидит на убийце незабвенной бабули, и он хватает её своими лапищами за грудь и ягодицы.
Она всё же выпила вина больше своей нормы: голова кружилась, но, по крайней мере, она получила состояние нереальности. Наконец измучив Веронику своими грубыми ласками, Пётр заснул. Вероника встала, пошатываясь, взяла маникюрные ножницы и отрезала долгожданную прядку с его волосатой груди. Она подавила в себе острое желание совершить таинство обряда сейчас же, но, понимая, что утром за входной дверью будут стоять две преданные «гориллы» её ненавистного партнёра, умерила в себе всевозрастающее чувство мести.
… Пётр проснулся, зато Вероника, лежащая рядом с ним, изображала непробудный сон, охвативший её после его стремительных любовных ласк. Пётр посмотрел на барышню, решив, что прошедшей ночью она показала себя на оценку отлично, пожалуй, стоит наведаться ещё раз.
Он оделся, глотнул из бокала вина, закусив виноградинками. Затем прошёл в комнату Дмитрия Малышева: взял домики Тропинина и пейзаж Поленова. Наконец Вероника с облегчением услышала стук входной двери.
И вот наконец – долгожданное одиночество! Вероника встала и нетвёрдым шагом направилась в душ. Ей хотелось смыть с себя все следы от фальшивых ласк Петра. Она тщательно приняла душ, надела свой любимый махровый польский халатик и направилась в бабулину комнату.
В верхнем ящике комода лежало всё необходимое для совершения обряда. Теперь у неё было главное – прядь волос.
* * *
Вероника разложила вольт на комоде, посыпала пеплом от сожженных волос в области воображаемого сердца. Затем она зажмурилась и представила наглую физиономию Петра, но память настойчиво рисовала сцены прошлой ночи. Вероника открыла глаза, помотала головой и ещё раз попыталась представить убийцу: вот он!