– Нам и не нужно вступать с ней в схватку. Ухтомская косвенным образом подтвердила все наши предположения. Преступление в самом деле было совершено, и она имеет к нему отношение. Дело осталось за малым – узнать, что именно произошло. И вывести на чистую воду членов Староникольского союза!
– Но вообще-то нам надо их не на чистую воду выводить, а защищать от посягательств убийцы, потому что именно от него исходит опасность... – вставила я.
В холле гостиницы я обратилась к уже знакомой администраторше и, словно невзначай, спросила, не помнит ли она какое-либо шумное криминальное дело, случившееся в Староникольске в 1979 году. Та наморщила лоб, а потом покачала головой:
– Я ведь родилась и выросла не здесь, а в Ярославле... Там же познакомилась со своим нынешним мужем и переехала сюда в восемьдесят четвертом. Но если вас интересуют преступления былых лет, обратитесь в городской архив или краеведческий музей!
Сию радостную весть я донесла до Дениса с Таечкой, и последняя предложила разделиться – отправиться по отдельности кто в музей, кто в архив, а кто к тетке писательницы Ухтомской. Но я была непреклонна:
– Мы работаем вместе, значит, всюду должны ходить вместе!
Знаю, дурацкая отговорка. Но мне не хотелось, чтобы Таечка оставалась наедине с Денисом. Да и он, кажется, был рад моей настойчивости – по всей видимости, дочка олигарха стала ему порядком надоедать.
Городской архив находился всего в двух шагах от гостиницы, на соседней улице. Это было здание из серого камня, в типичном помпезном позднесталинском стиле, с треугольным фронтоном, на котором все еще сохранились серп и молот.
Никаких посетителей, кроме нас, в архиве не было. Нас встретила сотрудница – пожилая дама с бледным лицом и старомодных очках. Но едва она услышала нашу просьбу, как дернулась и заявила:
– К большому сожалению, доступ в архив посторонним лицам закрыт! Требуется разрешение нашего начальства, а без оного вы не можете ознакомиться с документами!
Мне ее слова показались подозрительными. И я напрямую спросила:
– Она уже побывала здесь? Я имею в виду Ларису Ухтомскую.
Архивная дама, уши которой предательски покраснели, воскликнула:
– Понятия не имею, о чем ведете речь! И вообще, у меня полно работы!
– Можем ли мы переговорить с вашим начальством, чтобы получить разрешение... – начал Денис, но дама, не дослушав его, торопливо ответила:
– Директор в отпуске, вернется через три недели, а без него никто не может дать подобное разрешение.
Я снова огорошила даму вопросом:
– Кто стал жертвой убийства тогда, в семьдесят девятом году? Вы же знаете! Так чего же молчите?
Дама налилась пурпуром, как перезревший помидор.
– Я вам не справочное бюро! – закричала она фальцетом. – И вообще, я гроши здесь получаю, но если работу потеряю, то чем буду кормить свою старенькую мамочку и двух кошек? А вы под монастырь меня подводите! И отчего все решили ворошить это старое дело? Пересветов и его дочка мертвы уже тридцать лет! Он был на редкость неприятный человек, настоящий бирюк, так что никто по поводу его гибели не горевал...
Поняв, что сболтнула лишнего, дама вдруг обмякла и прошептала:
– Я вам ничего не говорила... Это приказ директора…
– Так он же в отпуске! – вставила Таечка, и работница архива совсем растерялась.
Мне даже стало жаль несчастную – она ведь выполняет предписание начальства, у которого наверняка успела побывать Ухтомская.
– Если хотите узнать про тот случай подробнее, сходите в городскую библиотеку и поднимите подшивки местных газет за август и сентябрь 1979 года, – сказала напоследок женщина. – Там все в деталях изложено!
Совет был дельный, и мы покинули архив. Городская библиотека располагалась недалеко от здания мэрии, то есть в пяти минутах ходьбы от архива. Все-таки подобные провинциальные городишки обладают определенной аурой. Может, подумалось мне, после того, как все устаканится, мне лучше вернуться на малую родину? Нет, о чем это я! Мой мир – совершенно иной! Но на душе было отчего-то муторно, хотя, скорее всего, я за завтраком просто переела мюсли.
В городской библиотеке, облезшем здании с разобранной крышей, шел капитальный ремонт. Кутающаяся в шаль библиотекарша заявила, что, во-первых, записаться в библиотеку можно только при наличии здешней прописки, во-вторых, отдел периодики по причине ремонта не работает, а в-третьих, нам не следует совать нос не в свои дела. Значит, Ухтомская и здесь уже успела обозначиться!
Больше из библиотекарши ничего не удалось выжать. Она демонстративно извлекла термос и кулечек с пирожками и стала обедать у нас на глазах, поставив на стол табличку «Перерыв». От запаха пирожков у меня свело скулы, и я подумала, что готова продать душу за одно такое калорийное хлебобулочное изделие.
Нам оставалось только наведаться в краеведческий музей, нашу последнюю надежду. Не может же быть, чтобы все в городке были до такой степени запуганы Ухтомской, что никто не в состоянии ответить на наши вопросы!
* * *
Музей был весьма запущенным заведением, и кассирша уставилась на нас с неподдельным интересом. А затем спросила:
– Иностранцев среди вас случайно не имеется? А то для них особый тариф!
И она ткнула на картонку, где были перечислены цены на входные билеты. Выяснилось, что гости из-за рубежа отчего-то должны платить почти в пять раз больше, чем граждане России. Мы вручили женщине нужную сумму и прошли в тихий, пахнущий затхлостью и пылью зал. История Староникольска, признаюсь честно, нимало меня не занимала. Я пронеслась по краеведческому музею и остановилась около стенда с надписью кровавыми буквами: «Цветочные убийства». Оказалось, что в городе в начале двадцатого века действовал маньяк, душивший красоток, а затем спустя едва ли не девяносто лет объявился его подражатель, решивший повторить серию зверских преступлений [3] . Об этом я ничего не слышала, так как жила и работала за границей, а там хватало своих убийц и маньяков.
Я как раз рассматривала старые фотографии – прелестную молодую даму, какую-то, кажется, звезду немого кино, в белом платье и с огромным зонтиком в руках, когда за моей спиной раздался чей-то голос:
– Анна Радзивилл, одна из жертв так называемого Садовника...
Я обернулась и лицезрела женщину неопределенных лет с неопределенным цветом волос и вообще неопределенной внешности – типичная работница провинциального краеведческого музея!
– Вас интересуют «цветочные убийства»? – спросила она с надеждой. – Мы можем специально для вас организовать особую экскурсию. Она стоит недорого! Дело в том, что те преступления имеют прямое отношение к нашему краеведческому музею...