Настя окинула взором гостью – на вид вряд ли больше двадцати пяти, платиновая блондинка, капризный чувственный рот, надменный взгляд. В общем, типичная «мадам», наверняка жена или содержанка одного из «новых русских».
Элеонора Николаевна, руки которой так и сверкали бриллиантами, рубинами и изумрудами, пожелала видеть что-нибудь «подороже и с фантазией». Ее провели в отдельный зал, расположенный на втором этаже, куда допускались только VIP-покупатели.
– А что за штучка такая? – спросила с любопытством Настя у одной из продавщиц. И та пояснила:
– Ты что, телик не смотришь? Это же сама Элеонора Верба!
– Верба? – прыснула Настя. – Ну и фамилия!
– Псевдоним. Элеонора – восходящая звезда. Только что закончили показывать сериал про мафию с ее участием, она там играла главную женскую роль. Ее называют новой Людмилой Гурченко!
Телевизор Настя не смотрела, потому что уезжала утром в начале седьмого, а возвращалась в свою квартиру часто после девяти. Быстро поев и приняв душ, она отправлялась спать.
– И, кроме того, Верба подцепила себе очень богатого мужика, – сообщила со знанием другая продавщица, любительница читать желтые газетки. – И очень могущественного – «крестного отца» петербургской мафии. Говорят, за свою роль Элеонора обязательно получит «Нику» – все уже схвачено.
– Анастасия, Наташа! – раздался повелительный зов Лизы, появившейся на лестнице. – Живо в VIP-зал! Элеонора Николаевна желает апельсиновый сок и капучино.
Настя бросилась на кухню, чтобы выполнить приказание. Через несколько минут она появилась в зале для особо важных персон – Элеонора грациозно восседала в большом красном кожаном кресле, закинув одну длиннющую ногу на другую. Актриса была в умопомрачительном платье, больше похожем на кольчугу – причем кольчугу прозрачную, сквозь которую можно было разглядеть идеальную фигуру любовницы «крестного отца».
По красной ковровой дорожке дефилировали девицы в шубах, манто и накидках – в штате у Лизы имелось несколько манекенщиц, которые представляли для избалованных и платежеспособных покупательниц эксклюзивные модели.
Настя опустила серебряный поднос на низкий стеклянный столик. Элеонора даже не посмотрела в ее сторону – конечно, ведь она всего лишь какая-то служанка! Девушка отошла в сторону и стала ждать указаний.
Хозяйка салона рекомендовала гостье то одну, то другую модель, но Элеонора была всем недовольна. Настя исподтишка рассматривала четырех амбалов в черных костюмах, которые с безучастным видом стояли около кресла актрисы. Они ее охраняют? Здесь? Смешно!
Наконец Верба снизошла до того, чтобы примерить одну из шуб. Однако тотчас раздался ее капризный голос:
– Нет, совершенно невозможно! Я выгляжу, как замоскворецкая купчиха на картинах Кустодиева! Мне осточертел соболь. Где у вас шиншилла?
Лиза замахала рукой, и Настя сорвалась с места, бросилась в подсобку. Вместе с другими продавщицами прикатила несколько вешалок с требуемыми шубами, но Элеонора к тому времени желала видеть что-нибудь совсем экзотическое – например, ягуара или леопарда, и слышать не хотела о шиншилле.
Такие клиентки были подлинным кошмаром – перед ними все сгибали спины, выполнялся любой их, даже самый идиотский, каприз, а все могло закончиться тем, что дамочка уходила, так ничего и не купив, но промучив работниц салона два, три, а то и все четыре часа.
Актриса пробыла в салоне больше двух с половиной часов и наконец, к всеобщему облегчению, удалилась, накупив несколько обновок на тридцать тысяч долларов (платил наличными один из типов в черном). Лиза собственноручно тащила пакеты вслед за Элеонорой, а Настя приводила в порядок зал для VIP-персон: напоследок Элеонора перевернула бокал с соком, и жидкость растеклась по белому ковру. Девушка, схватив ведро с тряпкой, принялась затирать пятно, но внезапно нащупала в длинном ворсе что-то твердое.
Настя подняла сверкающий браслет – платиновая змейка из бесцветных бриллиантов, кроваво-красных рубинов и васильковых сапфиров. Только что чудесное украшение она видела на запястье Элеоноры Вербы! Скорее всего, браслет расстегнулся, когда та примеряла шубы, и соскользнул на ковер, а актриса, увешанная драгоценностями, как новогодняя елка, потери даже не заметила.
Осмотревшись по сторонам, Настя убедилась, что находится в зале одна. Браслет, она не сомневалась, стоит бешеных денег. У Элеоноры и так полно побрякушек, ее любовник купит ей десять подобных вещиц. А вот если Настя оставит драгоценность себе и продаст его... Она сможет приобрести собственную квартиру! И, возможно, автомобиль. Браслет – залог ее обеспеченного будущего!
Богатые дамы иногда забывали или теряли в салоне ценные вещи, но их в неукоснительном порядке следовало отдавать Лизе, которая тотчас возвращала найденное владелицам. Одна из продавщиц как-то наткнулась на портмоне, набитое долларами, взяла себе несколько стодолларовых купюр, а остальное отдала Лизе. Но хозяин, пересчитав банкноты, заявил, что его обокрали. Несчастную продавщицу заперли в подвале и не выпускали до тех пор, пока она во всем не созналась. Лиза ее тотчас уволила.
Настя сжала в кулаке драгоценный браслет. Она у Лизы на отличном счету, та довольна ее работой. И никогда не подумает, что браслет взяла именно Настя. И вообще, Элеонора может хватиться браслета только дома или совсем не обратит внимания на его пропажу. Актриса может решить, что потеряла его в другом месте. Да и что для нее несколько десятков тысяч долларов? Хотя наверняка браслет стоит намного дороже...
Анастасия разжала кулак и несколько мгновений рассматривала браслет. Да, это ее шанс...
* * *
Вздохнув, она направилась к выходу. Лиза на улице сердечно благодарила Элеонору за сделанные покупки, а та элегантно усаживалась в один из джипов. Настя приблизилась к актрисе, и телохранители тотчас взяли Настю в кольцо.
– Элеонора Николаевна, вы потеряли, – сказала девушка, протягивая Вербе браслет.
Актриса с удивлением взяла у Насти браслет и протянула:
– Господи, а я даже и не заметила, что он расстегнулся! У него же застежка сломалась, я уже давно собиралась заехать к ювелиру...
Элеонора впервые уставилась на Настю, и девушке показалось, что актриса внимательно изучает ее. Ведь они почти ровесницы, только Настя – бедная, никому не известная и ото всех зависимая, а Элеонора – богатая, знаменитая и купающаяся в успехе.
– Как тебя зовут? – спросила она у Насти.
Девушка назвала свое имя. Элеонора хмыкнула:
– Так, так... А ты знаешь, сколько это украшение стоит?
Настя предположила:
– Двадцать тысяч?
– Без малого семьдесят пять! – объявила с наслаждением актриса. – Причем в фунтах стерлингов! По заказу Игорька мне купили браслет в Лондоне, на Бонд-стрит.
– Как вы видите, Элеонора Николаевна, любая потерянная клиентами в нашем салоне вещь тотчас возвращается владельцу, – заворковала Лиза.