— Он рассказал мне все, что здесь произошло. Но я не уверен, что тебе захочется это выслушивать.
— Делать нечего, дорогой, я должна вылечить Бевьера.
— Мы были правы, — начал Спархок, — пелозианка, которую мы видели в Чиреллосе идущей в земохский дом, была сестрой графа.
— Я была уверена в этом. Что еще?
Спархок кратко пересказал все, о чем поведал ему слуга графа.
— Все сходится, — неожиданно спокойно сказала Сефрения. — Это жертвоприношение, часть культа поклонения Азешу.
— И вот еще кое-что, — добавил Спархок. — Оккуда сказал, что войдя в комнату, заметил в дальнем углу призрачную фигуру, на ней был черный балахон с капюшоном и от нее исходило зеленое сияние. У Азеша мог быть еще один демон здесь?
— Со Старшими богами все возможно.
— Но это же не мог быть один и тот же, верно? Ничто не может быть сразу в двух местах в один и тот же момент.
— Я же сказала тебе, дорогой, со Старшими богами возможно все.
— Сефрения, мне не хотелось бы говорить тебе, но, кажется, все это начинает меня пугать.
— И меня тоже, Спархок. Держи при себе копье Алдреаса, могущество Беллиома сможет защитить тебя. А теперь ступай спать, мне нужно все это обдумать.
— Благослови меня, матушка, — сказал Спархок, преклонив колени. Он вдруг почувствовал себя маленьким беспомощным ребенком. Сефрения благословила его и он нежно поцеловал ее ладони.
— От всего сердца, дорогой, — ответила Сефрения, держа его голову в руках и успокаивающе прижимая к себе. — Ты лучший из всех, Спархок, и если ты будешь сильным, даже ворота ада не устоят перед тобой.
Спархок поднялся с колен, и Флют, слезшая в это время с кровати, подошла к нему. Внезапно он почувствовал, что не в состоянии двигаться. Девочка мягко взяла его за запястья, развернула ладони и поцеловала их, и эти поцелуи странным огнем прожгли все его существо. Потрясенный, Спархок покинул комнату, не произнося не звука.
Сон его был неспокоен и прерывист, он часто просыпался и, не находя покоя, ворочался на кровати. Ночь казалась бесконечной, раскаты грома сотрясали огромный замок до основания, дождь, пришедший вместе с бурей, стучал в окно. Вода потоками сбегала с черепичной крыши и грохотала по камням во дворе. Было уже за полночь, когда Спархок окончательно отказался от попыток уснуть. Отбросив одеяло, он угрюмо уселся на кровати. Что делать с Бевьером? Он знал, что вера арсианца очень глубока, но железной воли Оккуды Сиринику не доставало. Он молод, и искренен и обладает врожденной горячностью всех арсианцев, и Белина может использовать это в своих нечистых целях. Даже если Сефрении удастся снять с Бевьера одержание, как можно быть уверенным, что Белина снова не завладеет им, когда ей заблагорассудится. Хотя мысль эта и была неприятна, но, делать нечего, приходилось признать, что единственный выход — это тот, о котором под конец разговора упомянул Оккуда.
Внезапно, и, казалось бы беспричинно, на него навалилось чувство чего-то ужасного. Какое-то могущественнейшее зло было рядом. Он поднялся с постели, нашарил в темноте меч и, подойдя к двери, распахнул ее. Коридор освещался светом единственного факела. Кьюрик, подремывая, сидел на стуле против двери Бевьера, но больше никого там не было. Вдруг торопливо распахнулась дверь Сефрении, она вышла из комнаты, за ней шла Флют.
— Ты тоже почувствовала? — спросил Спархок.
— Да. Ты можешь отпереть дверь? Оно там.
— Кьюрик, — позвал Спархок, трогая его за плечо.
Оруженосец тут же открыл глаза.
— Что случилось?
— Что проникло в комнату Бевьера. Будь осторожен, — Спархок откинул с крюка цепь и медленно отодвинул задвижку.
Комната была наполнена жутким призрачным светом. Бевьер в полубреду метался на кровати, а над ним парило туманное полупрозрачное очертание обнаженной женщины. Сефрения затаила дыхание.
— Суккуб, — прошептала она и немедленно начала связывать заклинание, кратко кивнув Флют.
Девочка поднесла к губам свирель и заиграла какую-то странную, очень сложную и виртуозную мелодию, так что непривычное ухо Спархока не могло даже следовать ей.
Сияющая прекрасная женщина повернула лицо к двери, верхняя губа ее по-звериному приподнялась, обнажая сочащиеся слюной клыки. Призрак что-то шепнул им, и звук его голоса напоминал стрекотание крыльев стрекозы. Казалось, что сияющая фигура скована в движениях. Заклинание продолжалось, и суккуб завизжал, призрачными руками хватаясь за голову. Мелодия песенки Флют посуровела, Сефрения заговорила громче. Суккуб корчился, словно от невыносимой боли, пронзительно крича, столь отвратительным голосом, что Спархок отшатнулся назад, к двери. Сефрения подняла руку и Спархок оторопел — она заговорила по-эленийски:
— Возвращайся туда, откуда пришла, — приказала она. — И больше никуда не уходи оттуда этой ночью.
С ужасным воем, суккуб растворился в воздухе, оставив после себя отвратительный запах гниения и разлагающейся плоти.
— Как она выбралась из башни? — тихо спросил Спархок. — Там только одна дверь и Оккуда запер ее.
— Она не выходила оттуда, — отсутствующим тоном ответила Сефрения. — Я только однажды видела это раньше, — Сефрения горько усмехнулась. — Нам повезло, что я вспомнила это заклинание.
— Но Сефрения, — сказал Кьюрик, — она же была здесь.
— Ее самой здесь не было. Суккубы сделаны не из плоти. Если их посылает человек, то это его дух. Тело Белины по-прежнему остается в башне, а ее дух бродит по дому.
— Значит Бевьер пропал? — мрачно спросил Спархок.
— Как раз нет. Я уже частью освободила его от одержания, насланного Белиной. Если мы будем действовать быстро, то я смогу совсем очистить его разум. Кьюрик, ступай разыщи Оккуду, мне нужно кое-что разузнать у него.
— Хорошо.
— А она не может вернуться? — спросил Спархок.
— Есть способ предотвратить это, но мне нужно поговорить с Оккудой, чтобы быть уверенной. И не говори так много, Спархок, мне надо поразмыслить, — она присела на край кровати и машинально положила руку на лоб Бевьера. Арсианец беспокойно зашевелился. — О, перестань, — сказала она спящему рыцарю и добавила несколько слов по-стирикски. Молодой Сириник тут же затих.