— Он скоро подъедет.
И что мне делать? Отпускать такси страшно, а ждать водитель вряд ли согласится. Тут появилась еще одна машина, из нее вышли мужчина и две женщины, направились к железным дверям, о чем-то разговаривая. Не похоже, что здесь бандитское логово, хотя место самое подходящее. Водитель посмотрел на меня с сомнением, я расплатилась и вышла.
За железной дверью оказался самый обычный офис с выставленными вдоль стены образцами дверей. Приехавшие заказчики разговаривали с менеджером. Дверь в соседнее помещение была открыта, там находился цех. Мои представления о фабрике следовало пересмотреть. Ни тебе проходной, ни охраны… В статье говорилось, что Сериков — крупный бизнесмен. Как-то не похоже… Пока я размышляла над этим, появился еще один мужчина в темно-синей спецовке.
— Вам помочь? — спросил, обращаясь ко мне.
— Я жду Геннадия Алексеевича.
Мужчина кивнул, сел за стол и уткнулся в компьютер, потом, точно опомнившись, предложил:
— Вы присаживайтесь, — он кивнул на стул, и я покорно села.
Входная дверь распахнулась, и я увидела мужчину лет сорока пяти, в руках он держал кожаную папку, прошел мимо, не обратив на меня внимания, и скрылся за дверью напротив, где, должно быть, находился еще кабинет.
— Это Геннадий Алексеевич? — обратилась я к мужчине за компьютером. Он посмотрел с некоторой растерянностью, как видно, успев забыть обо мне, и кивнул.
Я подошла к двери и постучала, пытаясь справиться с волнением.
— Заходите, — сказал мужчина в спецовке: вероятно, стучаться к начальству здесь было не принято.
Кабинет оказался совсем маленьким, хозяин кабинета просматривал бумаги.
— Геннадий Алексеевич?
— Да, — равнодушно отозвался он.
Разволновалась я не на шутку, а еще злилась на себя, потому что понятия не имела, как начать разговор.
— Я бы хотела поговорить с вами.
Он смотрел на меня без особого интереса, скорее с недоумением.
— Слушаю… присаживайтесь, — вспомнив о вежливости, предложил он.
Я устроилась за столом, покопалась в сумке и достала газету, развернула ее дрожащими руками и пододвинула к нему.
— Простите, в этой статье говорится о вас?
Он взглянул на газету, но почти сразу отложил ее в сторону.
— Где вы ее взяли?
— Разве это так важно? Газету я увидела случайно…
— Очень интересно. И что дальше? — Он нахмурился и теперь не отрываясь смотрел на меня. Под его взглядом я почувствовала себя очень неуютно. Надо было на что-то решаться.
— Девушка, о которой говорится в статье, Надежда Захарова… я встретила ее неделю назад.
— Где? — Лицо его оставалась спокойным, только нахмурился он еще больше, голос звучал ровно, как будто его мои слова ничуть не удивили. Я названа город и добавила:
— Кажется, это была она.
— Кажется? — усмехнулся он.
— Я не могу быть абсолютно уверена, фотография не очень хорошего качества, но… девушка, которую я встретила, и та, что на фото, невероятно похожи.
— Вы рассчитываете на вознаграждение? — помолчав, задал он вопрос, в нем не было иронии или тем более насмешки.
— Нет, — поспешно ответила я. — Девушка меня очень заинтересовала. Она мне показалась странной, а потом, уже здесь, я увидела эту газету.
— Удивительно, что она сохранилась. Я хочу знать, где вы ее нашли.
— Если честно, я ее украла в библиотеке, — соврала я и покраснела, потому что стало ясно: Сериков понял, что я вру.
— Допустим, — кивнул он. — Вас не интересует вознаграждение. Тогда зачем вы пришли?
— Из-за девушки… Мы встречались несколько раз, она приходила в кафе, я там обычно обедала. А еще я хотела бы помочь вам…
— Найти дочь? — спросил он ровным голосом. — Сомневаюсь, что это возможно. Я так понял, с девушкой, похожей на Надежду, вы знакомы не были?
— Нет, — покачала я головой, проклиная себя за то, что взяла чужой паспорт.
— Фото не лучшего качества, тут вы правы… Я думаю, это не более чем сходство. Прошло десять лет… — Он пожал плечами и отвернулся. — Первое время я хватался за соломинку, но теперь… Маловероятно, что моя дочь… — Он не договорил, кадык нервно дернулся, и стало ясно: спокойствие дается ему с большим трудом.
— Геннадий Алексеевич, я бы очень хотела вам помочь, — пролепетала я, подозревая, что сейчас мне укажут на дверь. Не такой реакции я ждала. Думала, он завалит меня вопросами, а он вроде бы совсем не расположен говорить о той трагедии. Впрочем, чему удивляться? Десять лет прошло. Сколько раз за это время надежда вспыхивала в нем, а потом исчезала, заставляя страдать еще больше. Он свыкся со своей потерей, научился с этим жить. С моей стороны очень жестоко напоминать ему о прошлом.
— Я вам верю, — ответил он и уставился в мои глаза, словно что-то пытаясь в них прочесть. Я опустила голову, не выдержав его взгляда. Если я покажу ему паспорт, он убедится в правоте моих слов, но тогда мне одна дорога — в полицию. Я почти уверена, что Генриетта погибла, следовательно, толку от моего рассказа будет немного, ниточка оборвется, а вот мне придется нелегко. «Показать паспорт я могу и позднее», — трусливо решила я и сказала:
— Вы подозревали Надежду?
— Нет, — вздохнул он. — То есть в какой-то момент, конечно, подозревал. У нее ведь была больная мать, подобные операции тогда делали только за границей, нужны были деньги. Семья самая обычная, и найти необходимую сумму… В общем, вы понимаете. Но мать Надежды умерла через несколько дней после похищения. Сердце не выдержало. Наверное, не следовало сообщать ей…
— В статье говорится, что об исчезновении дочери вы заявили только на третий день. Это правда?
— Правда. Я вернулся из больницы около восьми, ребенок и няня отсутствовали. Мобильный Надежды отключен. Я бросился в общежитие, где она жила, потом позвонил ее родителям. Отца дома не оказалось, я разговаривал с матерью. Женщина не знала, где ее дочь. Я поехал в милицию, по дороге мне позвонили.
— Потребовали выкуп?
— Да… огромные деньги. Разумеется, предупредили, что ребенок погибнет, если я обращусь в милицию. Я объяснил, что, чтобы собрать необходимую сумму, мне понадобится несколько дней, они мне дали сутки. О моих делах похитители были осведомлены очень хорошо.
— Но почему вы сразу не обратились в милицию?
— Они сказали, что убьют ребенка. В тот момент мне было важно вернуть дочь… любой ценой… а милиции я не особенно доверял. Наверное, мое поведение покажется вам глупым, но, когда человек оказывается в такой ситуации, редко кто способен сохранить здравый смысл. Я собрал всю сумму, собрал за несколько часов. Помогли друзья. Я рассуждал так: верну дочь, а потом разберусь… Оставил выкуп в условленном месте. Мне сказали, что ребенка я найду в центральном парке в шесть часов утра. Я ждал до двенадцати, а потом поехал в милицию. Они сделали все, что могли, но свою дочь я больше не видел. Ей было всего три года…