— На всякий случай хозяином дома следует поинтересоваться.
— Ольга сказала, его не могут найти. Земля здесь дорогая, и на нее есть желающие…
— Вот как. Тем более стоит.
Мы вернулись в гостиницу; не успели войти в номер, как Бессонов сказал:
— Мне придется уехать. С тобой останется Сергей.
— Ему обязательно тут находиться?
— Обязательно, — ответил он спокойно, но чувствовалось: возражать бесполезно.
— Можно мне задать вопрос?
— Слушаю.
— Ты считаешь, Генриетта жива?
— Уверен.
— Но зачем ей понадобилось устраивать весь этот спектакль?
— А у тебя по этому поводу соображений нет? — усмехнулся Бессонов.
— Я бы решила, что ей нужны были документы. Допустим, убийца искал ее, а раздобыть новый паспорт она не могла… Но с чего она взяла, что на мосту я оставлю свою сумку?
— Есть другой вариант, — пожал плечами Бессонов. — Она хотела представить дело так, будто покончила жизнь самоубийством. Ей нужен был свидетель, который бы подтвердил, что она бросилась с моста. Девица рассчитывала, ты вызовешь полицию. В реке будут искать тело, а если не найдут, решат, что его унесло течением. И она вновь исчезнет на многие годы…
Я прошлась по комнате, скрестила руки на груди и потерла предплечья, ежась, точно от холода. Бессонов понаблюдал за мной немного и пошел к выходу, а я спросила:
— Но чье тело ты опознал в таком случае? Мы с Генриеттой немного похожи, рост, цвет волос, тот же тип лица… Я была уверена, в реке нашли именно ее…
Бессонов замер возле двери, стоя ко мне вполоборота, вдруг вернулся в гостиную и устроился в кресле. Не спеша закинул ногу на ногу, а потом взглянул в упор.
— Никакого трупа не было, — наконец произнес он.
— Что? — растерялась я. — Но…
— Я проснулся ближе к утру, тебя в доме не оказалось. Зная твои привычки, я был уверен: ты попросту сбежала. В полицию я не заявлял, решив, что сам справлюсь. Мои парни нашли таксиста, который тебя подвозил. Твое поведение ему показалось в высшей степени странным, если быть точным, он охарактеризовал тебя как девушку с большой придурью. Правда, заметил, что ты очень красива. Полностью с ним согласен. Он отъехал метров на пятьсот от моста, но все-таки решил вернуться и взглянуть: что ты там делаешь. Ты зачем-то сбросила вниз свою кофту, а потом припустилась бежать в сторону вокзала. Из всего услышанного я сделал вывод: тебе очень хотелось, чтобы я решил, будто ты в ту ночь покончила с собой, прыгнув с моста.
— Зачем же ты… — развела я руками.
— Зачем я соврал про твои похороны? — усмехнулся он. — Видишь ли… сказать, что все эти дни я чувствовал себя скверно, значит не сказать ничего. И когда ты явилась сюда требовать развод… — Он замолчал, усмешка все еще украшала его физиономию, но теперь в ней было больше горечи.
— Значит… значит, сюда ты из-за меня приехал? — спросила я осторожно и отвела взгляд.
— Разумеется. Появляться здесь мне бы и в голову не пришло. Этот город не числится среди моих любимых.
— Почему?
— Инна, — помедлив, произнес он. — У меня нет желания говорить об этом. Тем более что многое ты сама уже знаешь или догадываешься…
— Ты… хотел покончить с прежней жизнью? — все-таки задала я вопрос, хоть и предполагала, что делать этого не стоит. Но он вдруг проявил чудеса терпения, засмеялся и кивнул:
— Звучит глупо, но, в общем, близко к истине. Все, что связано с этим городом, я предпочел забыть. Сказать честно, очень рассчитывал, что и меня здесь благополучно забыли. Напрасные надежды. Жаль, что ты не выбрала другое место.
— Это все из-за железнодорожного билета, — точно оправдываясь, сказала я.
— Я понял, — кивнул Бессонов.
— Что было дальше? — кашлянув, спросила я. — Как ты нашел меня?
— Предположил, что ты поспешила уехать. Я-то думал, ты воспользуешься автобусом, чтобы не предъявлять документы. Но к тому моменту я уже знал: ты снимала деньги в банкомате железнодорожного вокзала. Продавщица магазина на вокзале вспомнила девушку, которая ночью покупала дорожную сумку и еще кое-какие вещи. При этом то и дело поглядывала на часы, магазин покидала почти бегом. В это время отправляется немного поездов, если быть точным, всего два. В Санкт-Петербург и проходящий — сюда. Я выяснил, какие бригады работали в ту ночь. И одна из проводниц уверенно опознала тебя на фотографии. И слегка удивила, потому что запомнила имя — Генриетта. Имя редкое, потому и запомнила. Это вызвало массу вопросов, потому что из распечатки разговоров твоего мобильного следовало: в ту ночь тебе звонили с телефона, зарегистрированного на имя некой Генриетты Александровны Романовой. Следовательно, она дала тебе паспорт, как я тогда считал, на время. Проверка железнодорожного билета это подтвердила. Я пытался разыскать Генриетту. Тут мне повезло. Девица останавливалась в захудалой гостинице на окраине и искала квартиру подешевле, о чем не раз говорила администратору. Та в конце концов рекомендовала ей свою знакомую. Знакомая действительно сдала ей комнату, где Генриетта и жила примерно полтора месяца. По словам женщины, она нигде не работала, ни с кем не общалась. С утра уходила, возвращалась к вечеру. А потом вдруг исчезла, кстати, в тот день, когда убили Бориса. Хозяйка беспокоилась и заявила в полицию.
— Вот как… — кивнула я.
— Я приехал сюда. К моменту нашей встречи уже знал, где ты остановилась. В городе полно гостиниц, но на то, чтобы навести справки, ушло всего несколько часов. Это я к тому, чтобы ты не особенно обольщалась: найти человека даже в большом городе не так уж сложно. По этой причине я и поселил тебя в своем номере.
Тут можно было возразить: номер необязательно снимать на мое имя. Есть ведь еще его охрана… они тоже живут здесь. Но я предпочла не делать замечаний и спросила:
— Интересно, где сейчас мой паспорт?
— Либо у Генриетты, либо у тех, кто натолкнулся на твою сумку случайно. Паспорт попросту могли выбросить. Придется заявить, что ты его потеряла, — добавил он, я быстро взглянула на него, а он усмехнулся, словно читая мои мысли.
— Если ты знал, где я живу…
— Я знал, где ты, и не видел необходимости мозолить тебе глаза. Рассчитывал, что у тебя хватит здравого смысла вернуться домой. Но ты была далека от этого. Утром ты ждала меня в холле в компании моей старой знакомой. Я решил приглядывать за тобой, в чужую игру не вмешиваясь. Но вмешательство все-таки понадобилось.
Я села в кресло рядом с ним, мои колени коснулись его колен, и я испуганно отодвинулась, чем вызвала на его лице очередную усмешку. Он взглянул на часы, а я поспешно сказала:
— Наверное, я должна объяснить, почему я это сделала, почему сбежала…
— Чего ж объяснять? Жизнь со мной для тебя чистое мучение, и ты хотела от меня избавиться. Прекрасно тебя понимаю, потому что я хотел того же.