Я сделала вид, что очень занята туфлями. Хорошенькое мнение сложится обо мне у Маневина, теперь он точно сочтет госпожу Васильеву больной на всю голову. Вчера я перепутала выход из кафе со шкафом, орала там от испуга и пыталась удрать с чужой горжеткой, а сегодня новый прикол – я спустилась на улицу в домашних тапках.
Феликс Жанович потер затылок.
– Я сам очень рассеян. Недавно коллега попросила оказать ей услугу: муж попал в больницу, ногу сломал, а у ребенка праздник в детском саду, требовалось заснять малыша. Я согласился ее выручить, пришел в садик с камерой, тщательно записал, как кроха в костюме бабочки читает стихи, пляшет, поет, и отдал матери диск. На следующее утро – море обиды. Оказывается, я перепутал детей, нацелил объектив на девочку, исполнявшую роль капустницы, а надо было запечатлеть мальчика-гусеницу.
Вадим усмехнулся, а я, быстро сунув в пакет тапочки, протянула его хозяину, заметив:
– Глупо наряжать ребенка огородным вредителем. Надеюсь, ему не пришлось ползать по залу на животе?
– Удачного вечера, – раскланялся Вадим.
– И вам хорошего отдыха, – отозвался Маневин. – Даша, лучший магазин для кошек-собак расположен на Ленинградском проспекте, он называется «Другвет».
– У меня лягушка, – напомнила я.
Феликс Жанович потряс айпадом.
– Тут сказано: там есть отдел кормов для рыб и рептилий, плюс консультации доктора Айболита, одежда, обувь и прочие аксессуары.
– Покупка шубы, сапог, косметики и часов для квакушки не входит в мои планы, – серьезно сказала я.
– Давайте объясню, как найти «Другвет», – засуетился Маневин. – Выезжаете на проспект…
– Вы так хорошо знаете тот район, – отметила я, когда профессор в мельчайших подробностях объяснил дорогу.
– Неудивительно, я провел там детство, отрочество и юность, – улыбнулся Феликс Жанович. – Жил на Чапаевском проезде до приобретения собственной квартиры. И сейчас как раз хотел навестить маму, она живет на прежнем месте. Когда-то я покупал в «Другвете» корм для ее ныне покойного пуделя. Ну, побежал к метро, до свидания.
– Вы собрались в сторону Ленинградского проспекта? – остановила я его.
– К матушке, – еще раз уточнил Маневин.
– Нам ведь по пути, садитесь в машину, – предложила я.
– Не хочется вас обременять, – смутился он.
– Я еду в ту же сторону. Надеюсь, вы не боитесь сесть в тарантайку, которой управляет женщина? Правда, я отнюдь не ас дорог, езжу тихо, – призналась я.
– Лихач-водитель не подарок, – отозвался профессор. – Очень вам благодарен. Заодно куплю пуделю консервы, мама просила.
Я пошла к своему драндулету. Мне показалось или чуть раньше Феликс Жанович говорил о смерти собачки своей матушки? Хотя, может, она обзавелась другим четвероногим компаньоном…
«Другвет» располагался в подвале. Первое, что я увидела, спустившись по крутым ступенькам, была доска объявлений, на которой висела большая фотография в черной рамке.
– Ой-ой, у них кто-то недавно умер… – пробормотал Феликс. Подошел к доске почти вплотную и стал читать подпись под портретом: – «Дарья Васильева, спонсор приюта для бездомных собак, устроитель выставок «Наши любимые кошки», член жюри конкурса «Лучший мопс», председатель фонда «Поможем животным», почетный клиент нашего магазина». Надо же, такая молодая и скончалась!
Я искоса взглянула на снимок. Похоже, его вырезали из какой-то общей фотографии. Моя обеспеченная тезка и однофамилица запечатлена вполоборота, прекрасно видно ее ухо, в мочке которого висит дорогая серьга.
– Тяжелая потеря для нас, – грустно произнесла пожилая женщина, проходившая мимо. – Даша очень помогала приюту, была основным спонсором, пристраивала в семьи животных, которых бы ни за что не взяли, – больных, пожилых. Она умела убеждать людей, нам ее будет очень не хватать. Правда, Дашина дочка Маша позвонила через день после похорон мамы и заверила меня: «Елена Константиновна, не волнуйтесь, деньги продолжат поступать, все будет хорошо». Очень позитивная девушка. Сейчас она приехала с какой-то семейной парой – муж и жена хотят взять котика, и Машенька порекомендовала им нашего Рудольфа. Он чудный, правда, с небольшими проблемами. Но если давать лекарства, кот проживет долго.
Из глубин магазина долетел высокий девичий голос:
– Где Елена Константиновна? Мы уходим! Рудольф хочет сказать ей «до свидания». Да, да, пусть он сядет в перевозку, так удобнее его транспортировать. Пойду, подгоню машину.
Я схватилась за ручку двери с табличкой «WC».
– Можно зайти в ваш туалет?
– Да, конечно, он для посетителей, – разрешила Елена Константиновна. – Марусенька, я тут, у входа, – крикнула она.
Я быстро шагнула в санузел, а из предбанника магазина снова долетел тот же юный голос:
– Рудольф едет в прекрасный дом, я за него спокойна.
– Очаровательный кот! – воскликнула какая-то женщина. – Правда, папа?
– Может, вернуться и купить ему еще заводную мышь? – спросил мужчина. – Она мне понравилась.
– Папочка, ты сам хочешь играть с мышкой? – засмеялась дама. – Все, нам пора.
– Доведу вас до машины, – предложила Елена Константиновна. – Прощай, Рудольф, не забывай нас…
Стало тихо, я спустила воду в унитазе и вышла из туалета.
– Я в отделе земноводных, – крикнул из глубины магазина Феликс Жанович, – первая арка справа.
Я пошла на его зов и вошла в квадратный зал, уставленный пустыми аквариумами. Маневин маячил у прилавка.
– Это Костя, – сообщил он, – знает о лягушках все. Даша, какая у вас порода?
– Не знаю, – честно ответила я. – Мы встретились в лесу. А их существует много, квакушек?
Профессор выжидательно посмотрел на продавца, Константин неторопливо опустил веки и еще медленнее поднял их.
– Бугорчатая, волосатая, дальневосточная, длиннопалая, закавказская, красноухая, крикливая, леопардовая, лесная, остромордая, рогатая, травяная, бык, голиаф. Всех не назову. Опишите свою.
Я сложила руку ковшиком.
– Вот такусенькая, белесая.
Костя нахмурился.
– Лучше сфоткайте, тогда я попытаюсь установить вид.
– Сейчас она живет в кастрюле, – продолжала я, – ей нужен дом.
– Нет проблем, – меланхолично ответил продавец, – выбирайте. Есть аквариумы эконом– и бизнес-класса, а также олигарх-дворец.
– Берите самый большой, – посоветовал Феликс.
– Он же и самый дорогой, – усмехнулась я.
– Готов стать спонсором для вашей лягушки, – мигом заявил Маневин.
– Спасибо, но я привыкла пользоваться исключительно своим кошельком, – резко отказалась я.