- Тогда ты украдешь еще. Близнецы никогда не запирают двери. В общем, Урвон - ученик Торака, так же, как Ктучик и Зедар. Он, однако, не обладает ни одним из их достоинств.
- У них нет никаких достоинств, - отвечал Бельгарат, протягивая ему наполненную до краев кружку.
- По сравнению с Урвоном есть. Он прирожденный блюдолиз и подхалим несчастный. Даже Торак его презирал. Но, подобно всем людям с этими очаровательными чертами характера, как только он немного дорвался до власти, то сделался абсолютно невменяемым. Ему мало поклонов в знак уважения; он хочет, чтобы перед ним падали ниц.
- Ты его, как видно, недолюбливаешь, - заметил Бельгарат.
- Я терпеть не могу этого рябого ублюдка.
- Рябого?
- У него на лице и на руках есть абсолютно бесцветные участки кожи, видимо, у него какое-то серьезное заболевание - он весь покрыт пятнами. Меня тоже кое-кто считает уродом, но Урвон способен даже тролля напугать до смерти. В любом случае, если Каль Закет вздумает сделать гролимскую церковь государственной религией и выбить на алтарях вместо лица Торака свое, ему для начала придется иметь дело с Урвоном, а Урвон не вылезает из своей норы в Мал-Яске, со всех сторон окруженный гролимами. Закет не сможет до него добраться. Даже мне не удается к нему приблизиться. Я пытаюсь это сделать где-то раз в сто лет в надежде, что кто-нибудь из его стражи потеряет бдительность и мне посчастливится запустить ему в кишки железный крюк. Но больше всего я хотел бы повозить его мордой по раскаленным углям.
Бельгарата удивила злоба, которой пылал горбун.
- Так это все, чем он занимается? Сидит, затаившись, в Мал-Яске?
- Если бы! Урвон даже во сне плетет интриги и строит заговоры. Последние полтора года, с тех пор как Бельгарион пронзил мечом Торака, Урвон только и делает, что сеет повсюду смуту, пытаясь сохранить то, что осталось от его церкви. Существуют какие-то древние полуистлевшие предсказания - гролимы называют их пророчествами - в местечке под названием Ашаба в Карандийских горах. Урвон раскопал их и теперь истолковывает по-своему. По его понятиям, они предсказывают возвращение Торака - будто бы он не умер, а воскреснет или переродится.
Бельгарат фыркнул.
- Какая чушь!
- Конечно, чушь, но он же должен был что-то предпринять. Гролимская церковь билась в конвульсиях, как обезглавленная змея, а Закет готов был всех схватить за горло, лишь бы сделать так, чтобы каждый поклон каждого ангараканца был адресован только ему. Урвон позаботился о том, чтобы почти не сохранилось копий этих ашабских пророчеств, и теперь он придумывает всякую околесицу, утверждая, что вычитал это в древней книге. Вот что, вероятно, удерживает Закета от решительных действий, а возможно, император просто переусердствовал в своем стремлении украсить каждое встречающееся ему на пути дерево одним-двумя мургами.
- Тебе не трудно было передвигаться по Маллорее?
Бельдин оскорбленно фыркнул.
- Нет, конечно. Никому не приходит в голову вглядываться в лицо калеки. Большинство людей даже не скажут, из Алорны я или Мараги. Они ничего не видят, кроме моего горба. - Он поднялся со стула, подошел к бочонку и снова наполнил кружку. - Бельгарат, - с очень серьезным видом произнес он, - название Ктраг-Сардиус тебе что-нибудь говорит?
- Сардиус? Ты хочешь сказать, сардоникс?
Бельдин пожал плечами.
- Маллорейские гролимы называют это Ктраг-Сардиус. А в чем разница?
- Сардоникс - это драгоценный камень оранжевого цвета с молочно-белыми прожилками. Не то чтобы он очень редкий или очень привлекательный.
- Это как-то не очень согласуется с тем, что я слышал про него от маллорейцев. - Бельдин нахмурился. - По тому, как они произносят слово "Ктраг-Сардиус", я понял, что это единственный в своем роде камень и что он обладает каким-то могуществом.
- Какого рода могуществом?
- Точно сказать не могу. Все, что я сумел понять, это то, что любой гролим в Маллорее продаст свою душу за возможность держать его в руках.
- А может, это просто какой-то внутренний символ, связанный с борьбой за власть, которая там происходит?
- Возможно, и так, но почему его тогда называют Ктраг-Сардиус? Помнишь, они называли Шар Алдура Ктраг-Яска? Должна же быть какая-то связь между Ктраг-Сардиусом и Ктраг-Яской, верно? А если она существует, то нам следует ее поискать.
Бельгарат долго глядел на него, а потом вздохнул.
- Я надеялся, что после смерти Торака мы сможем немного отдохнуть.
- У тебя был на это целый год, - возразил Бельдин. - Еще немного - и ты совсем закиснешь.
- Иногда ты бываешь просто несносным, тебе об этом говорили?
Бельдин, плотно сжав губы, отвратительно хмыкнул.
- Да, - согласился он. - И не раз.
На следующее утро Бельгарат начал разбирать огромную кучу сваленных в беспорядке пергаментных свитков, пытаясь привести в систему вековой хаос. Эрранд какое-то время молча наблюдал за стариком, а потом переместился к окну. В миле от них возвышалась еще одна стройная башня, выглядевшая спокойно и безмятежно.
- Можно я погуляю? - спросил он у Бельгарата.
- Что? Да, конечно. Только далеко не убегай.
- Не убегу, - пообещал Эрранд, выходя на площадку, откуда в прохладную темноту спускалась винтовая лестница.
Утреннее солнце бросало косые лучи на покрытые росой луга, а в сладковатом воздухе пели и кружились жаворонки. Бурый кролик выпрыгнул из густой травы и преспокойно уставился на Эрранда. Затем он уселся на задние лапки, а передними принялся скрести свои длинные уши.
Но Эрранд вышел из башни не затем, чтобы просто поразмяться или поглядеть на кроликов. У него была определенная цель, и он решительно зашагал по зеленому росистому лугу в направлении башни, которую видел у Бельгарата из окна.
Он не рассчитал, что будет роса, и к тому времени, когда он приблизился к одиноко стоявшей башне, ноги его отяжелели от сырости. Он несколько раз обошел вокруг каменного строения, хлюпая ногами в промокших сапогах.
- Я все ждал, когда же ты придешь, - раздался ровный голос.
- Я был занят - помогал Бельгарату, - извинился Эрранд.
- А ему была нужна помощь?
- Трудно начинать что-то делать в одиночку.
- Хочешь подняться?
- Если можно.
- Дверь с другой стороны.
Эрранд обошел башню и обнаружил вывернутый из стены камень, за которым скрывалась дверь. Он вошел в башню и поднялся вверх по лестнице.