Я с отвращением захлопнул журнал. Дэн спешил по коридору с чашкой горячего кофе в руках.
— Звонил Райнголд. Он сказал, что выставку осмотрели четверо парней из управления полиции Сан-Франциско.
— С чего Райнголд взял, что они из полиции? Не думаю, что они показали ему свои значки.
— Именно это они и сделали. Им не хотелось стоять вместе со всеми остальными в очереди.
— Вот дерьмо! Срань господня!
— Не стесняйся! Можешь повторить еще раз. Я уже позвонил адвокату по уголовным делам. Его зовут Дэвид Александер, и он будет здесь через два часа. И я не желаю ничего слышать!
Я пожал плечами и протянул Дэну журнал.
— Скажи, там действительно это написано или я чего-то не понял?
Я подошел к телефону и по частной линии позвонил Алексу:
— Я хочу, чтобы ты уехал прямо сейчас. Возвращайся в Лос-Анджелес. История начинает принимать самый неприятный оборот.
— Черта с два! — ответил он. — Я только что говорил с девчушкой из «Энтертейнмент тунайт». Я сообщил, что знаю тебя с тех пор, как ты был еще ребенком. Послушай, мы с Джорджем придем часов в шесть и принесем тебе чего-нибудь на ужин. Даже не думай улизнуть. Если так будет продолжаться и дальше, они вконец испортят тебе желудок. Кстати, Джи-Джи сейчас в холле. Общается с ними. Сегодня утром прибыл лично один из адвокатов Марти, но хочу кое-что сказать тебе о Джи-Джи. Он милый, но вовсе не бессловесный. Отнюдь нет. Он обошел того парня так легко, словно пушинка на ветру. Ты еще не видел такого умения увиливать. Эй, а теперь держись крепче! Ладно, тот чудесный мальчик, что приносит мне сигареты и всякие вещи, говорит, будто, как ему кажется, те парни, которые беседуют с Джи-Джи, на самом деле полицейские в штатском. Мой адвокат уже летит из Лос-Анджелеса, чтобы протянуть Джи-Джи руку помощи.
Не успел я положить трубку, как телефон снова зазвонил. Дэн снял трубку, и я минут десять слушал, как он что-то бормочет.
В дверь опять позвонили. Я снова занял сторожевой пост за кружевной занавеской. Возле дома ошивались ребятишки: жившие по соседству подростки, которых я часто встречал у углового магазина, или в Кастро, или на Маркет-стрит. А еще парочка панков из тех, что вечно торчат в кафе «Флора» в квартале отсюда. Один был с розовыми волосами, а другой — с ирокезом на голове. Но Белинды среди них, естественно, не было.
Проходившая мимо соседка Шейла, заметив меня в окне, приветливо помахала рукой. Шейла явно хотела незаметно пройти к себе, но ее тут же окружили любопытные. Она пожала плечами и попятилась, но ее едва не столкнули с тротуара. Тогда Шейла развернулась и рванула в сторону Кастро-стрит.
Нетрудно представить, что будет с Белиндой, если она вдруг решит вернуться.
Я прошел на кухню. Дэн только что закончил разговаривать по телефону.
— Послушай, дядя Дэрил лично звонил в офис окружного прокурора, — сообщил мне Дэн. — С тобой хотят пообщаться в полицейском управлении Сан-Франциско. Я хочу придержать их до того, как Александер сможет подключиться к делу. Дядя Дэрил уже сел на самолет из Лос-Анджелеса, а Бонни срочно госпитализировали.
— Я в любое время готов с ними побеседовать, — ответил я. — Дэн, мне не нужен адвокат по уголовным делам. Я тебе уже говорил.
— Извини, но протест отклоняется, — решительно произнес Дэн. — Когда приедет Александер, мы произведем рекогносцировку.
Я прошел к задней двери и дальше в гараж, сел в машину и, прежде чем толпа перед домом поняла, что к чему, уже мчался по Семнадцатой улице в сторону Санчес.
Когда я добрался до «Клифта», полиция уже уехала. Я нашел Джи-Джи в его номере. Джи-Джи сидел на кровати, уперев локти в колени.
Он казался таким же усталым и озадаченным, как и я прошлой ночью. Алекс, облаченный в роскошный атласный халат, тут же налил нам выпить и заказал ланч в номер.
— Я так себе представляю положение дел, — начал Джи-Джи, взял предложенный Алексом бокал вина и продолжил: — Я ведь не клялся на Библии, а потому не обязан был говорить правду, и только правду. Я сообщил им лишь часть правды, если вы понимаете, о чем я. Сообщил им о том, что Белинда приехала ко мне в Нью-Йорк и пряталась на Файер-Айленд, пожаловался на подлое поведение людей из Голливуда, но не стал делиться с полицейскими тем, что она мне говорила. Я сказал, что она уехала в Сан-Франциско, потом позвонила мне оттуда, чтобы сообщить, что она у вас, что ей нравятся ваши картины и что она счастлива. Но, Джереми, меня весьма беспокоит одно обстоятельство. Они непрерывно спрашивали меня, когда она последний раз со мной связывалась, и без конца повторяли: «А вы уверены, что тот звонок из Нового Орлеана был последним?» Словом, у них навязчивая идея насчет Белинды. Как вы считаете, могут ли они располагать информацией о ее местопребывании, которой у нас нет?
Когда я вернулся домой, толпа на улице стала еще больше. И я вынужден был пробираться через дверь в гараж. Но несколько репортеров все же просочились за мной. Мне пришлось вывести их из гаража на улицу и войти в дом уже через парадную дверь, поскольку иначе они, как тараканы, расползлись бы по заднему двору.
— Джереми, правда, что вы нашли Белинду в притоне для хиппи? — выкрикнул кто-то.
— И вы действительно сказали полицейскому, будто вы ее отец? — спросил другой репортер.
— Эй, Джереми, а сам-то ты видел «Конец игры»? — поинтересовался третий.
Я захлопнул входную дверь.
По коридору мне навстречу торопливо шел Дэн. Он побрился и помылся, но выражение его лица мне не понравилось.
— Полиция уже начала здорово на нас давить, — сообщил мне Дэн. — Александер как может тянет время, но рано или поздно тебе придется с ними пообщаться, а потому, по его мнению, тебе лучше явиться добровольно.
У меня в голове вдруг промелькнула шальная мысль. Интересно, а в тюрьме можно писать картины? Глупость какая-то. Как, черт возьми, оказавшись в тюрьме, я смогу ее защитить?! Нет, надеюсь, до этого не дойдет!
Я прошел в кабинет в задней части дома, и Барбара протянула мне кипу телеграмм. Перед ней их лежала целая гора, и они продолжали приходить практически безостановочно. Автоответчик был включен на минимальную громкость. Мне показалось, я услышал чей-то злобный шепот: «Извращенец поганый».
Я развернул первую телеграмму:
ПОЗДРАВЛЯЮ С ПОКАЗОМ. ВИДЕЛА КАТАЛОГ. ПОТРЯСАЮЩЕ. ПРИЕДУ ЕСЛИ СМОГУ. ЛЕЧУ В РИМ ДЛЯ ДУБЛЬ-ПОЗИТИВА КОНЦА ИГРЫ. ЕСЛИ СМОГУ ПОЗВОНЮ КОГДА ВЕРНУСЬ. ДЕРЖИСЬ. СЬЮЗЕН ДЖЕРЕМАЙЯ.
— Прекрасно — прошептал я. — Значит, она делает дополнительные копии фильма. Когда пришла телеграмма?
— Возможно, еще вчера, — ответила Барбара. — Здесь таких не меньше пятидесяти. А еще двадцать принесли сегодня утром. Я сортирую их так быстро, как могу.
— Ну, на сегодняшний день это для нас лучший способ общения. Так что пусть автоответчик работает себе на здоровье, а вы пока займитесь телеграммами.