Черпая воду из бочки, Джейн рассеянно смотрела, как чистая жидкость плещется в миске. Ее руки тряслись, как, впрочем, и все тело. Доносившиеся звуки из палат здесь, снаружи больницы, казались лишь отдаленным шепотом по сравнению с хриплым стоном мужского удовлетворения, который даже сейчас стоял в ее ушах.
Боже, что же она наделала!
Поставив миску на ступеньки, Джейн села и опустила голову на колени, пытаясь снова обрести присущие ей невозмутимость и самообладание. Медсестра не закрыла глаза и теперь сидела так, глядя в накрахмаленный белый хлопок передника. Но все попытки сосредоточиться были тщетными. И сейчас, с открытыми глазами, она видела лишь великолепное, сильное тело Мэтью, лежащее на кровати около нее. Перед мысленным взором представал лишь полностью обнаженный объект вожделения, с простыней, соскользнувшей к бедрам, длинным и толстым фаллосом, наполненным желанием. Страстным желанием быть с ней.
Джейн никак не могла понять или хотя бы предположить, почему она инстинктивно разгадала то, чего Мэтью хотел. Она никогда не занималась подобными вещами прежде и все же чувствовала лорда, потребности его тяжелого и горячего ствола в своей руке — она ощущала это так хорошо, словно до этого уже доводила до экстаза многих мужчин. Джейн взглянула на свою ладонь, внимательно изучила линии на ней в лунном свете. Она все еще чувствовала пенис Мэтью в своей руке, все еще слышала свои собственные мысли, нашептывающие порочное: «Я хочу знать, что бы я почувствовала, если бы он оказался внутри меня».
Невольно признавшись в своих тайных желаниях вслух, Джейн была потрясена тем, что осмелилась произнести но. Конечно, она не была наивной скромницей. Выросшая в трущобах Ист–Энда, Джейн повидала многое. И нее же ее изумляло собственное желание близости с ним незнакомцем.
Никогда прежде медсестра, глядя на пациентов–мужчин, не гадала, каково это — ощущать кого–то внутри себя. Даже о Ричарде она не думала подобным образом, странно, ведь Джейн ощущала определенную привязанность к молодому доктору.
Прикрыв глаза, Джейн вызвала в памяти образ доктора Ричарда: серые глаза, бледная кожа, золотистые полосы. Его привлекательность была типично английской. Инглбрайт казался высоким, хотя и не такого внушительного роста, как Мэтью, и намного, намного худее его. В целом облик доктора был приятен глазу, и он не ощущал недостатка в медсестрах и пациентках, желающих пофлиртовать с ним. Впрочем, Джейн совершенно точно знала, что Ричард никогда не принимал их заманчивые предложения. Она была уверена на все сто процентов: доктор Инглбрайт никогда бы не позволил себе бесстыдно прикасаться к больной, доверившейся его заботам.
Как же низко она пала, разрешив себе дотрагиваться до мужчины! Джейн и представить себе не могла, что в глубине души тосковала по страсти! Разумеется, случались ночи, когда ей хотелось прикасаться к своим грудям и самой потаенной частичке собственного тела. Эти ласки казались ей греховными, запретными и все же доставляли истинное наслаждение. Но теперь моменты самоудовлетворения меркли перед этим коротким эротическим приключением с Мэтью. Сейчас Джейн в полной мере осознавала: то, к чему склонил ее этот мужчина, чем она занималась с ним, было лишь отправной точкой их взаимной страсти.
Джейн не собиралась лгать самой себе: она действительно всеми силами желала продолжения любовной авантюры. Но это влечение могло погубить ее. Не говоря уже о том, что редкие, украдкой улученные моменты едва ли стоили одной–единственной мысли о том, как много Джейн могла потерять, если бы продолжила заниматься тем, что происходило совсем недавно за дверью палаты.
Очевидно, Джейн лишилась бы работы в Лондонской больнице Медицинского колледжа. Ее имя, как и без того, небезупречная репутация леди Блэквуд, оказалось бы запятнанным. Да и самой профессии, престиж которой столь рьяно отстаивала медсестра, будет нанесен непоправимый урон. Как там говорили те новенькие девицы? «Подобным делом занимаются лишь старые шлюхи, прачки и медсестры» — что ж, если правда о том, что случилось сегодня, выплывет наружу, оправдаться Джейн не сможет. Нет, она не могла отплатить такой черной неблагодарностью доктору Инглбрайту и леди Блэквуд, не могла замарать свое имя, свою профессию и свою больницу!
Поднявшись, Джейн взяла миску с водой и решительно зашагала в палату. Медсестра сосредоточилась на том, чтобы сбить жар у пациента и достойно пережить остаток ночи — без греховных размышлений о том, как бы ей хотелось оказаться над пациентом и почувствовать глубоко внутри своего тела его великолепный напряженный фаллос.
* * *
Чуть теплая вода тонкими струйками текла по коже Мэтью, пока Джейн меняла повязку, лежавшую на его лбу. Жар только усилился, несмотря на те, несколько часов, что медсестра провела у кровати больного, обтирая его тело влажной тканью.
— Ничего не понимаю, — задумчиво пробормотал Ричард, стоя позади Джейн. — Что же вызывает эту лихорадку?
— Не знаю, — шепотом ответила медсестра, чувствуя, как тревога омрачает ее разум. — Он так силен и здоров, ума не приложу, почему жар не отпускает его.
— Когда он поступил в больницу, от него пахло спиртным. Возможно, перед нами хронический алкоголик. Мне приходилось наблюдать жар у заядлых любителей джина, когда они подолгу не принимали алкоголь.
Джейн взглянула на напряженное лицо Мэтью. Время от времени пациент хмурился, словно его мучили кошмарные сны. То и дело, окуная пальцы в миску с водой, она легонько касалась потрескавшихся губ больного, пока Ричард продолжал вышагивать позади, погрузившись в свои мысли.
— Вероятно, лихорадка вызвана этой тяжелой травмой головы. Жар — естественный отклик тела на боль и раны.
Джейн промолчала в ответ. Она знала, что не стоит что–то говорить, сбивать Ричарда, который пытается найти решение медицинской загадки. Джейн продолжила обтирать тело Мэтью, удивляясь тому, каким напряженным сейчас оно было.
— Не трогайте меня! — вдруг вскричал больной. Его тело задергалось на кровати, руки широко раскинулись, едва не ударив медсестру по голове. — О боже, оставьте меня! Сильным ударом по плечу Мэтью скинул Джейн с кровати. Она с грохотом приземлилась на пол, керамическая миска разлетелась вдребезги, усыпав все вокруг осколками.
Ричард подбежал к помощнице и помог ей встать:
— Вы не порезались?
— Нет, не думаю, — пробормотала она, бросив всполошенный взгляд на Мэтью. — Это бушует лихорадка. Он не хотел причинить мне вред.
Ричард скептически взглянул на Джейн:
— Я немедленно позабочусь о том, чтобы им занималась другая медсестра.
— Нет! — Категоричное возражение слетело с уст Джейн прежде, чем она смогла сдержать свой порыв.
Ричард, казалось, был озадачен, его цепкий взгляд скользнул через плечо медсестры, туда, где на больничной койке лежал неугомонный пациент.
— Нет?
Джейн с усилием глотнула. Она не могла вынести саму мысль о другой женщине, которая будет сидеть у изголовья кровати Мэтью. Это был ее — только ее пациент. Идея о том, что он, возможно, помолвлен или уже женат, даже не приходила ей в голову. Джейн просто считала, что это ее мужчина. В медсестре говорили остатки воспитания в Ист–Энде, которые все еще крепко сидели в ее душе. Джейн выросла в нищете, у нее не было ничего — даже благопристойных родителей. Неудивительно, что теперь она буквально вцеплялась в то, что считала своим по праву, и никогда не ослабляла эту цепкую, эгоистичную хватку. В этот момент она знала, что должна удержать Мэтью при себе — даже если им суждено быть вместе всего одну–единственную ночь.