— Ну хорошо, Джейн, будь по–вашему. Я разрешаю вам остаться, но только потому, что вы — моя самая квалифицированная медсестра, а этот пациент — человек высокого происхождения. Джейн кивнула:
— У вас есть какие–нибудь идеи по поводу его личности?
— У моего отца, кажется, есть. Днем он что–то выяснил об этом пациенте в своем клубе, а сегодня вечером отправился в Мейфэр, чтобы попытаться разузнать еще что–нибудь.
— Понимаю.
— Что ж, доверяю больного вашим заботам. Я обязательно еще зайду, — пробормотал Ричард, ободряюще приобняв Джейн за плечи. Перед уходом он нежно сжал руки медсестры. Доктор ничего не сказал ей, по его взгляд был красноречивее любых слов. Ричард шал. Непостижимым образом он ощутил чувственную связь, возникшую между Джейн и Мэтью.
Кто–то прикасался к графу, но это явно была не та порочная любовница из прошлого, руки которой дотрагивались до его тела. Это была Джейн. Оставалось только удивляться, каким чутьем Уоллингфорд мог улавливать ее присутствие. И все же он знал, что рядом не было никого другого.
Все остальные приходили к Мэтью во сне. Он ненавидел эти кошмары и то, каким разбитым ощущалось тело после пробуждения. И все же сейчас рядом с ним была та, кого он считал ангелом во плоти.
— Джейн? — прохрипел он пересохшими губами.
— Я здесь, — шепотом отозвалась медсестра, — сделайте глоток, только медленно.
Холодная вода, скользнувшая в горло больного, была так хороша, что он не мог осторожно потягивать ее — хотелось пить эту прохладу залпом, несмотря на предупреждения Джейн. Снова откинувшись на подушку, Мэтью почувствовал себя слабым и измученным. Граф вспомнил, чем они совсем недавно занимались с Джейн, и ощутил, как волна удовольствия прокатилась по телу.
— Вам нужно отдохнуть, — командным тоном произнесла медсестра, теперь ее голос звучал сухо и беспристрастно.
— Я спал достаточно долго.
— Сон — лучшее лекарство для тела.
— Нет, Джейн. Вы — то снадобье, которое мне нужно. В комнате надолго повисла тишина, и Мэтью уже проклинал себя за то, что вожделение развязало ему язык. Обычно лорд не был словоохотлив, не имел привычки болтать попусту, но сегодня ночью, с Джейн, он не мог держать язык за зубами, скрывая необычные эмоции, бурлящие в душе. По правде сказать, он сильно сомневался в том, что хочет скрывать эти чувства. Разум говорил Уоллингфорду, что ему нужно лежать тихо, предоставив Джейн возможность заниматься своей работой. Но его тело молило о том, чтобы медсестра оказалась у его кровати, разговаривала с ним своим тихим голосом, ласкала своими руками его плоть. Мэтью даже думать не хотел о том, что вызвало у него подобные мысли — жар или некая потребность, скрытая глубоко внутри, о существовании которой он даже не подозревал. Причина его раздумий была сейчас абсолютно не важна, единственное, что по–настоящему имело значение, — это близкое присутствие Джейн.
— Разве вы не посидите со мной?
— Нет. Другие пациенты тоже требуют моей заботы. — Медсестра промелькнула совсем рядом с кроватью Мэтью. Он услышал, как жесткие юбки Джейн коснулись простыни, и потянулся, тщетно пытаясь схватить ее.
— Как бы мне хотелось видеть вас! — прошептал граф. — Подойдите сюда, помогите же мне, Джейн!
Он протянул руку и принялся водить ею в воздухе, пытаясь поймать Джейн за юбку.
— Мэтью, — произнесла она голосом полным мольбы, — пожалуйста, не делайте этого.
Несмотря на временную слепоту, лорд сумел найти руку медсестры и потянуть ее к себе, усадив рядом с собой на кровати.
— Если у вас что–то болит или вам что–нибудь нужно…
— Мне нужны вы. — Их пальцы вновь переплелись, и он приказал медсестре поднести руки к ее лицу.
— Не понимаю, зачем это нужно.
— Я хочу нарисовать вас в своем воображении. Мэтью погладил мягкий изгиб подбородка Джейн, провел дрожащими пальцами по нежной коже. Перед его мысленным взором предстало безупречное лицо цвета персика и сливок. Рука графа пробежала по ее переносице и спустилась вниз, к пухлому рту. Когда он дотронулся до уголка губ медсестры, та вдруг резко повернула голову. И никакие уговоры не могли заставить ее сесть ближе к пациенту.
— Позвольте мне коснуться ваших губ.
— Нет. — Джейн попыталась отодвинуться, но Мэтью удержал медсестру рядом и, приподнявшись, припал к ее губам. Это был мягкий, нежный поцелуй, легкое касание уст, взволновавшее его циничную душу.
Джейн наконец–то сумела отпрянуть, и теперь губы пациента целовали воздух.
— Мы не можем заниматься этим, Мэтью.
— Почему? Между нами стоит другой мужчина?
— Это не имеет значения, не так ли? Он улыбнулся и потянулся к ней снова:
— Да, это действительно не имеет значения.
— Мэтью, прекратите!
— Какого цвета ваши волосы?
С мгновение поколебавшись, Джейн ответила:
— Разве так важно, какого они цвета?
— Важно, потому что я хочу знать, какой цвет представлять, когда я мечтаю о вас и ваших волосах, струящихся по моему телу.
— Пожалуйста, — прошептала она, — не говорите такие вещи.
— Почему? — спросил граф. Туман лихорадки, опутавший его мысли, начал рассеиваться, проясняя сознание. — Я вызвал в вас чувство стыда, принудив доставить мне удовольствие своей рукой?
— Вы не принуждали меня.
— Но я действительно заставил вас стыдиться? Молчаливое обвинение повисло в воздухе, и граф услышал, как Джейн поднялась с его постели и прошла в угол комнаты, ее каблуки застучали по половицам.
— Почему вы убегаете, Джейн?
— Я не убегаю.
— Нет, именно это вы и делаете! Ниточка, уже связавшая нас, притягивает вас все ближе ко мне, но вы все время пытаетесь ее разорвать!
— Нет никаких «нас», Мэтью! Вы сбиты с толку, потеряны. У вас лихорадка.
— Но «мы» могли бы возникнуть! — ответил он, ужасом ощущая, как в груди все горит от внезапно на катившего отчаяния. И прошептал: — Джейн, уйди отсюда вместе со мной.
Он услышал, как медсестра вдруг замерла на месте, и понял, что сумел ее заинтриговать.
— Когда мое лечение закончится, давайте уйдем отсюда — только вы и я! И тогда мы сможем понять, что… что же свело нас вместе. Позвольте мне рисовать вас, доставлять вам наслаждение! Будьте моей музой, — добавил Мэтью, используя все средства, чтобы убедить Джейн выполнить его просьбу.
— Вашей музой? — засомневалась она.
— Да. До сего момента я только и делал, что рисовал вас в своем воображении исключительно с помощью своей фантазии. Позвольте мне увидеть вас своими собственными глазами! Разрешите мне воплотить все свои тайные желания!
В этот момент дверь распахнулась, и в комнату вплыл лекарственный аромат доктора Инглбрайта.