Пятнадцать минут спустя Новгородцев сидел в кабинете начальника следственного управления. Тот был не один – там же находился франтовато одетый старичок, отлично известный Илье, – Аарон Исаакович Кацнельсон, личность поистине легендарная. На протяжении без малого сорока лет тот возглавлял команду судмедэкспертов и патологоанатомов Заволжска и ушел на пенсию всего лишь несколько лет назад. Однако старик никак не мог смириться с тем, что оказался не у дел, и, по слухам, писал мемуары. Аарон Исаакович был, как водится, облачен в темный костюм-тройку, а его морщинистую шею украшал яркий галстук-бабочка.
Илья сразу отметил, что Пономарев чем-то очень встревожен. Михаил Федорович, прохаживаясь по кабинету, попросил гостя:
– Аарон Исаакович, не могли бы вы повторить то же самое, что недавно сказали мне?
Кацнельсон пожевал сухими губами, поправил бабочку и произнес надтреснутым голосом:
– Я имел возможность осмотреть тело Оксаны Полторацкой, находящееся сейчас в морге. И со всей ответственностью могу заявить – ранения нанесены при помощи одного из тех колюще-режущих орудий, что и ранения всех предыдущих жертв Онойко.
Илья окаменел. А Аарон Исаакович добавил:
– Мне ли не знать! Ведь именно я проводил тогда вскрытие жертв дяди Крюка. И сразу же обратил внимание на то, что нож, или, вернее, кинжал, которым убийца наносил ранения, обладает уникальной формой. Следы характерные, их ни с чем спутать нельзя. Подозреваю, что убийца об этом тоже был в курсе, и оставляемые им на телах жертв следы служили своего рода фирменным знаком, его печатью и подписью. Такое для серийных убийц весьма характерно. К примеру, в Австралии…
Кацнельсон пустился было в рассуждения о деяниях австралийского маньяка, но Илья, опускаясь на стул, перебил его:
– А ошибки быть не может?
Аарон Исаакович фыркнул:
– Молодой человек, я никогда не ошибаюсь! Никогда! И убежден: использован один из трех крюков, которыми в свое время орудовал Онойко. И еще. У новой жертвы, Оксаны Полторацкой, голова отделена от туловища весьма профессионально. Очень похоже на то, как Онойко отрезал головы своим жертвам. Он ведь сам признался на допросах, что тренировался на животных.
– Подозреваю, что и на людях, – заметил мрачно Пономарев. – Значит, вы не исключаете того, что…
Михаил Федорович запнулся, и Кацнельсон хитро улыбнулся:
– Понимаю, что вы хотите спросить, Миша. Да, я не исключаю того, что убийца Оксаны Полторацкой – тот же самый человек, который наводил ужас на наш Заволжск больше двадцати пяти лет назад. Техника убийства очень и очень похожа! И подобная схожесть никак не подпадает под категорию случайности. Заявляю вам с полной ответственностью: такая случайность невозможна по определению.
– Но как же так? – растерялся Илья. – Вы хотите сказать, что… что девицу прошедшей ночью убил Онойко? Но это же полный бред!
Слово «бред» Аарону Исааковичу явно не понравилось. Гневно сверкнув глазами, старый эксперт отчеканил:
– Факты – упрямая вещь, молодой человек! Я готов засвидетельствовать, что ранения, нанесенные убийцей Оксане Полторацкой, идентичны ранениям, которые я в свое время имел возможность наблюдать на телах жертв Онойко. Я вовсе не утверждаю, что действовал один и тот же человек, что невозможно хотя бы по той простой причине, что Онойко мертв. Да, он, вне всяких сомнений, умер, и даже тот факт, что его тела так и не нашли, не заставит меня поверить во что-либо иное. Однако разрешу себе напомнить – ни головы жертв, ни большую часть инструментария Онойко тогда так и не нашли. По всей видимости, он спрятал их в тайнике, месторасположение которого было известно только ему одному. И эта тайна сгинула вместе с ним самим.
– Вы хотите сказать, что кто-то сейчас нашел тайник и решил продолжить убийства маньяка Онойко? – потрясенно спросил Илья.
– Это было бы вполне логичным объяснением, – развел Кацнельсон руками. – Однако меня смущает то, что техника умерщвления жертвы поразительно похожа на технику умерщвления, применявшуюся Онойко. Повторяю, речь не идет о совпадении! Одно из двух – или неведомо каким образом кто-то наитщательнейшим образом копирует стиль и почерк дяди Крюка, что само по себе невозможно, потому что для этого требуется знать, как именно убивал Онойко, а свой секрет тот унес с собой в могилу, вернее, в Волгу, или…
Новгородцев услышал, как засопел Михаил Федорович.
– Или я вынужден признать, что убийцей в самом деле является Роман Андреевич Онойко, который умер двадцать пять лет назад. Но как атеист и здравомыслящий человек я этого, конечно же, не признаю. Все же я медик, более того, патологоанатом, и мне отлично известно, что мертвецы никогда не оживают. И маньяки с того света не возвращаются. Однако с чем именно мы имеем дело в данном случае, я пока не могу сказать. Боюсь, придется дожидаться новых жертв, дабы вынести окончательный вердикт…
Пономарев шумно вздохнул.
– Аарон Исаакович, я крайне признателен вам за то, что вы согласились оказать нам помощь.
– Боюсь, Миша, я все скорее запутал, нежели помог вам с выявлением убийцы несчастной девочки, – произнес, поднимаясь, Кацнельсон. – Разумеется, я буду нем, как рыба, и от меня об этих неутешительных предварительных выводах никто не узнает. Однако земля слухами полнится, и скоро, очень скоро, подозреваю, в городе заговорят о том, что Онойко вернулся с того света и снова принялся за убийства. Не требуется быть гением, дабы понять: именно такую стратегию изберет очаровательная госпожа Звездинская, она же Бормотухина.
Михаил Федорович проводил гостя до двери, тепло попрощался с пожилым патологоанатомом и, когда тот ушел, произнес:
– Я сам попросил его осмотреть тело, потому что у меня уже появились подозрения. Ведь все те двадцать семь трупов у меня так перед глазами и стоят! И Аарон Исаакович только подтвердил мои опасения. Ранения, выходит, идентичны…
Илья горячо возразил:
– Михаил Федорович, вы же сами понимаете, что такое невозможно! Я имею в виду, невозможно, чтобы Онойко тогда выжил. Если даже предположить, что он пережил падение с тридцатиметрового обрыва в Волгу и ему удалось выбраться на берег, он элементарно не мог остаться в живых – его же до того облили бензином и подожгли! Такие увечья несовместимы с жизнью!
– Да знаю я! – Пономарев хлопнул ладонью по столешнице. – Падение с такой высоты непременно привело бы к несовместимым с жизнью травмам внутренних органов, не говоря уж о том, что маньяк еще и горел, как факел. И ты прав, Илья, Онойко никак не мог выжить!
Однако по тону Михаила Федоровича Новгородцев понял, что в душе того все же копошится червячок сомнения.
– Хуже другое, – продолжал Пономарев. – То, что кто-то решил продолжить убийства. Причем он обладает поразительными познаниями, в первую очередь в технике умерщвления, применявшейся Онойко. К тому же мерзавец использует, по всей видимости, инструменты, которые применял когда-то маньяк. Откуда они у него? Ведь из трех крюков Онойко обнаружили только один, который сейчас находится в местном музее МВД. Куда делись два других, вот в чем вопрос!