К полковнику подошел один из его людей и что-то тихо доложил. Тот обратился ко мне:
– Извините, но вам на самом деле пора. Это место преступления, поэтому прошу удалиться. У каждого, что называется, свои полномочия. Кстати, мне кажется, что вам пора отправляться в обратный путь. Сегодня вечером есть поезд на Экарест, можете с комфортом добраться до столицы. Я вас уверяю, что ни мы, ни Марк Казимирович в вашем присутствии не нуждаемся. Убийца будет пойман.
И с чего это полиция Варжовцов пытается так рьяно отправить меня обратно в Экарест? Ишь чего, не позволю, чтобы всякие сиволапые полковники указывали мне, самой Серафиме Ильиничне Гиппиус, что надо делать, а что – нет! Похоже, профессор кислых щей был прав – этим служакам нужна наша помощь!
– Убийца будет пойман? – подал голосок профессор Черновяц. – Так же, как и тот, кто похищает и душит девочек?
Лицо полковника Пороха побагровело, он явно намеревался ответить что-то оскорбительное, но сдержался.
– Что вы знаете про это, уважаемый профессор? – презрительно заметил он. – И кто только пустил слух про этого маньяка? Я знаю кто – вы сами! Никак не можете смириться с тем, что вас отправили на пенсию, вот зря и тревожите жителей идиотскими слухами. А за это в Уголовном кодексе статья имеется! Возможно, в Варжовцах и есть псих, который убивает девочек, но необязательно нам в помощь присылать особую бригаду из столицы. Чего они добились? Изрезали труп ребенка вдоль и поперек, некий специалист, ваш, кстати, докторант, авторитетно заявил, что убийца получил психологическую травму, поэтому и душит наших детей. И что? В итоге мы ни на шаг не продвинулись к истине. Так что советую вам, Серафима Ильинична, уехать обратно в Экарест. А вам, профессор, не соваться в мою епархию, вы – пенсионер, у вас нет полномочий находиться на месте преступления.
– Это что, настоятельная просьба? – задала я ехидным тоном вопрос.
Вы только посмотрите, я не таких, как ты, провинциальный полковник, обламывала, не таких в бараний рог скручивала! И ты будешь еще командовать мною, самой Серафимой Ильиничной Гиппиус!
– Дружеская рекомендация, госпожа писательница, – ответил Порох. – Езжайте к себе в столицу, пейте чай с ежевичным вареньем и стряпайте свои иронические детективчики или что вы там пишете. Лейтенант, проводи гостей, – велел он одному из находившихся в павильоне полицейских. – Запомните, мы ни в чьей помощи не нуждаемся, – сказал он, когда мы с профессором шли к выходу. – Особенно в вашей.
На улице потеплело. Солнце пробивалось сквозь легкий туман, который утром сполз с горной речушки, протекающей по Варжовцам и впадающей в море.
– Вы только подумайте! – загрохотала я. – Этот бездарь, полковник Порох, не стесняется прилюдно демонстрировать свое невежество. Я пишу детективчики?! Я что, похожа на Дарью Донец? Или Татиану Устиняк? Боже мой, да он не читал ни единой моей книги, ни единого моего рассказа или романа! Куда ему, он ведь понятия не имеет, что такое постмодернизм!
– Наверняка считает, что это – название лекарства от запоя, – заметил профессор кислых щей, и я впервые ощутила симпатию к коротышке-психологу.
Ну, в чем-то, скажем честно, Порох был прав. Дело, которое на первый взгляд показалось если не ерундовым, то, во всяком случае, не внушало опасений в благополучном исходе, становилось чрезвычайно опасным. И мне казалось, что я, Серафима Ильинична Гиппиус, самая знаменитая писательница Герцословакии, стала пешкой в большой многоходовой игре. С чего все началось? С анонимных писем Юлиане Понятовской. Полковник Порох не желает, чтобы я принимала участие в расследовании. Не исключено, что ему удастся убедить в этом Михасевича.
Все нити порвались. Один из тех, кто улыбался мне, кто восхищался моим талантом и жал мне руку, убийца. Но кто?
– Серафима Ильинична, теперь вы убедились, почему я испытываю некоторое предубеждение к работникам полиции? – произнес профессор Черновяц. – Порох – упрямый старый солдафон, который не доверяет психологам и уповает на тупую силу. С таким настроем он будет ловить преступника еще лет десять.
Я все никак не могла прийти в себя: полковник не знает, какие книги я написала!
– Поэтому, дорогая Серафима Ильинична, – тоном обольстителя продолжил профессор кислых щей, – предлагаю вам заключить дуумвират: ведь вы и я – самые умные и образованные люди в этом городишке. Вы согласны?
Против истины не попрешь!
– Полиция, следуя своей излюбленной стратегии, будет топтаться на месте или пойдет в противоположном от истины направлении. Я приглашаю вас на обед в ресторан на берегу моря, вы ведь не откажетесь?
Мой желудок, заурчав, подсказал верный ответ.
– Вот и отлично, дорогая моя! Соединив мои профессиональные знания и вашу смекалку, мы сможем найти анонимщика. Представьте себе физиономию полковника, когда мы презентуем ему этого несчастного!
Подхватив коротышку-ученого под руку, я пропела:
– Милый Эрик, вы сто раз правы! Нечего витать в эмпиреях! Я с удовольствием отобедаю с вами, и за чашкой белого вина мы сможем обсудить план наших совместных действий. Нет, вы только подумайте, он уверен, что я пишу детективчики!
И мы отправились к набережной.
Зоя спустилась по большой лестнице с третьего этажа в холл. В доме было подозрительно тихо. Обычно в особняке всегда толпилось множество людей, все эти праздношатающиеся актеры, которые хотят лишний раз попасться на глаза известному режиссеру или его жене. Теперь они все переместились в больницу, где с нетерпением ожидали последних новостей о самочувствии Юлианы.
Михасевич дал Зое поручение – она должна отвечать на все телефонные звонки и, кроме того, предотвратить распространение слухов. Ей уже позвонили из двух крупных журналов, несколько журналистов с телевидения интересовались тем, правда ли, что на съемочной площадке произошел несчастный случай. Она, как и требовал Михасевич, все опровергала. Еще не хватало, чтобы сюда понаехали любопытные и пронырливые с камерами и диктофонами. Один особо ретивый журналист так и спросил, «что известно об убийстве во время съемок».
Убийство… Так и есть, убийство. Был убит Макс. Зоя не особо хорошо его помнила, все эти молодые актеры, которые снимались у Михасевича в эпизодах, были на одно лицо – постоянно толклись в гостиной, воровали пиво из холодильника, объедались задарма, не смывали за собой в туалете…
А вот Юлиана, которая должна была стать жертвой, не умерла. Так всегда бывает, словно судьба любит немного поиздеваться.
Зоя заглянула на кухню. Никого. У Михасевича работала женщина, которая готовила и убирала особняк, но сегодня, так приказал хозяин, дом должен быть пуст. Никого лишнего. Он стал бояться. Бояться того, что кто-то, проникший в дом под видом прислуги, убьет Юлиану.
Детей тоже нет. Настя с отцом в больнице, Кирилл в школе. Зоя заглянула в библиотеку. Так и есть, кто-то оставил пивную банку прямо на столе, теперь там расплылось пятно. Но это не должно ее волновать. Она секретарь. Да, она секретарь. То есть рабочая лошадь, на которую все, кому не лень, взваливают рутинные дела.