Он был одет в неприметную черную куртку, в руках у него были пунцовые розы. Журналист подошел к могиле сестры, наклонился, затем Марта увидела, как он поправляет венки. Был самый удобный момент ликвидировать его. Марта обернулась – где-то вдалеке копошилась старушка, сгребая мусор с могил, в отдалении слышались нестройные голоса еще одной похоронной процессии. Марта была метрах в двадцати от могилы. Журналист опустился на колени, словно разговаривая с мертвой сестрой. Марта никогда не понимала, почему люди так убиваются по тем, кто переселился в мир иной. Она не верила в загробную жизнь.
Марта уткнулась взглядом в его спину. Она почувствовала, что кончики толстых пальцев задрожали, в них началось покалывание. Это верный признак того, что скоро, совсем скоро она в который раз сможет продемонстрировать свои способности. Марта была скрыта от журналиста несколькими высокими могильными памятниками и разлапистыми соснами, которыми было засажено кладбище. Она схватилась за ржавую ограду, закрыла глаза и представила, что огненная стрела поражает журналиста. Еще немного – и это должно свершиться. Голова начала трещать, она ощутила жар. Марта сильнее сжала решетку ограды и вскрикнула от боли. По ее пальцам текла кровь, она наткнулась на довольно большой гвоздь. Марта схватила ладонь, попыталась остановить кровотечение. Она всегда трепетно относилась к такого рода происшествиям, ей не хотелось подхватить здесь заразу или бациллы, которых в этом скорбном месте предостаточно.
Самое ужасное заключалось в том, что сейчас она была не в состоянии вызвать огонь. Ее мысли смешались, она тупо глядела на кровь, которая сочилась из треугольной ранки в ладони. Марта попыталась забыть об этом, но не смогла. Рука болела, она вызывала в памяти образ огня, который поражает журналиста, но ее усилия были тщетны.
Видимо, Марта привлекла внимание писаки. Он поднялся, положил цветы и, поколебавшись, подошел к Марте.
– Вам требуется помощь? – дружелюбно спросил он, глядя на раскрасневшуюся, как переспелый помидор, Марту. Та стояла в неловкой позе. Она не заметила во взгляде журналиста презрения или сочувствия.
– У меня в машине есть аптечка, – сказал он. – Пошли, нужно продезинфицировать рану.
Марта, что-то пробурчав, пошла за ним. Она не знала, как ей быть. Поэтому позволила журналисту, которого она должна убить, залить ей ранку перекисью водорода. Жидкость, бурля, зашипела, Марта с отвращением почувствовала легкое жжение.
– Не бойтесь, так у вас выйдет вся грязь, – произнес журналист, помазал ранку йодом и залепил пластырем. Минут через десять она будет готова повторить попытку. Однако журналист, казалось, не собирался более задерживаться у могилы сестры. Марта проклинала гвоздь, который так некстати сбил ее запал.
– Вам в центр? – спросил он. – Хотите, я вас подвезу?
Марта согласилась без промедления. На переднем сиденье она не поместилась, поэтому ей пришлось расположиться на заднем. Журналист оказался приятным собеседником. Марта почему-то представляла его злодеем и мерзавцем, одним из отрицательных героев «мыльных опер», которые она так любила.
– Вы были у кого-то из родственников? – спросил он, когда они выехали с территории кладбища.
– У бабушки, – соврала Марта.
Бедная бабушка, ведь за все эти годы Марта так ни разу и не побывала на ее могилке в ненавистном родном городке.
Боль в ладони практически исчезла, она чувствовала себя превосходно.
– Сочувствую вам, – произнес журналист. – А я был у сестры. Ее сегодня хоронили, но я не смог вовремя приехать… – Он замолчал, а потом добавил: – Знаете, очень тяжело терять близкого человека. Особенно если он умирает так неожиданно, как моя сестра. Ей не было еще сорока, и вдруг… Врачи сказали, что инсульт.
Марта поняла, почему журналист оказался к ней так любезен и внимателен. Своей фигурой она напоминала ему покойную сестру. Жалость, которую Марта испытывала к нему, мгновенно испарилась. Он был таким, как и все. Думал, что она жирная корова, не более того…
– Почему мы теряем близких так… Так внезапно. Смерть приходит всегда не вовремя, – продолжал журналист. – Поверьте, я знаю это не понаслышке. Мне пришлось несколько раз глядеть в глаза смерти.
– И что? – спросила Марта.
Она еще ни разу не беседовала с жертвой до того, как уничтожить ее. Все те, кого она убила при помощи огня, были для нее однообразными, безликими, серыми. Женщины и мужчины, молодые и старые, влиятельные и известные только группе лиц.
– Вы знаете, умирать не страшно, – сказал он. – Может быть, из-за того, что человек до последней секунды не может поверить, что умрет. В нем всегда теплится надежда, что выход есть и стоит только подождать – и он спасется.
– На самом деле спасения нет, – произнесла Марта.
Они мчались по трассе, до города было всего ничего. Сейчас нельзя действовать, если она убьет его за рулем, тогда они точно попадут в аварию.
– Вы пессимистка, – произнес журналист, посмотрев на Марту в зеркало. – Не могу поверить, что такая женщина, как вы, что-то знает о смерти. У вас, наверное, куча детей, вы возитесь с ними…
Марта подумала, что это было бы неплохо.
– У меня нет детей, – пробубнила она. – И скорее всего, не будет.
– Извините, – смутился журналист. – Профессия у меня такая – задавать людям бестактные вопросы. Вам куда?
Марта назвала улицу, на которой в Экаресте у нее была квартира. Какая разница, где он умрет. Его смерть ни за что не свяжут с ней.
– Я вот иногда думаю, – говорил журналист, – почему некоторые из людей способны на убийство? Я занимался этой темой, видел многих, кто убивал людей десятками, а то и сотнями. Однажды пришлось пообщаться со знаменитым террористом в его логове. Этих террористов обычно представляют как зверей, моральных уродов, людей с ущербной психикой. Может быть, это и так. Я ожидал, что увижу перед собой какое-то подобие монстра, а передо мной оказался вполне трезвомыслящий, даже в чем-то интеллигентный бородач. Он рассуждал о том, как нужно жить по Корану, соблюдать заповеди Аллаха, говорил, что борется за независимость, а я сидел и думал о том, что он когда-то расстрелял автобус, полный безоружных стариков, женщин и детей, устроил несколько терактов, в которых было убито много невинных, грабил, насиловал, перед камерой резал глотки нашим молодым солдатам. А он угощал меня кофе, кстати, очень неплохим, говорил правильные вещи о том, что каждый народ имеет право на самоопределение, вещал о демократии и ценности мнения любого гражданина… И тогда я подумал, что самый страшный убийца – это не безумный маньяк, который поджидает в темном переулке с топором в когтистых лапах. Самый страшный убийца – это милый человек, который улыбается вам, который никогда в принципе не думает о том, что нужно лишить кого-то жизни, который живет, как все. И, как все, осуждает насилие и боится стать жертвой того же маньяка из подворотни. А в один прекрасный момент все меняется, и он убивает. Может быть, он даже не хочет этого. Самое ужасное – смотреть в чистые глаза и не видеть там ничего, кроме доброты. А потом эта доброта тебя же и убивает. Причем, может быть, раскаивается в этом, любит даже.