– Медленно выходите, отец Сильвестр, и без глупостей, – повторил полицейский. – Покажите багажник и салон – и все прояснится…
– Да, не думал я, что меня будут в чем-то подозревать, – проговорил обиженно отец Сильвестр. Он подошел к багажнику и открыл его.
– Что у вас там? – спросил полицейский, указывая на кучу тряпья в углу.
– Хотите посмотреть? – произнес с легкой улыбкой священник. – Ничего интересного, уверяю вас…
Он склонился над тряпками и незаметно вытащил со дна багажника большой охотничий нож. Это было его единственное оружие.
– Вот, пожалуйста, – сказал он, показывая нож полицейскому. – Я даже и не знал, что у меня здесь такое…
– Зачем он вам? – нахмурился полицейский. Священник начинал нервничать и вел себя неадекватно. Может быть, в том, что сообщили, есть доля правды?
– Зачем? – переспросил отец Сильвестр. – Для разных дел…
– А что у вас на заднем сиденье? Откройте салон!
– У меня там ничего нет!
Полицейский насторожился. Значит, все-таки правда. Он сделал знак рукой другим, чтобы подошли. Отец Сильвестр увидел это. Он подбежал к дверце, рывком открыл ее.
– Да вот, тряпки, – сказал он примирительным тоном. Затем склонился над ними, и в этот момент полицейский увидел детские ноги.
– Стоять, отец Сильвестр, – произнес он тихим голосом. – Осторожно выходите из машины…
К его удивлению, священник безропотно выполнил его приказания. Он стал медленно выходить из машины. Так и есть, на заднем сиденье лежала девочка, связанная по рукам и ногам. Однако вдруг все изменилось. К горлу ребенка был приставлен нож.
Отец Сильвестр ухмылялся, теперь он совсем не походил на доброго священника, это был монстр, убийца, варжовецкий упырь.
– Шевельнись, и я перережу ей глотку, как свинье, – сказал он сипло.
Метрах в десяти замерли другие полицейские, не зная, что делать. В глазах маленькой девочки светился страх, отчаяние и надежда. Лезвие сверкнуло у ее горла. Священник закрывал себя телом ребенка, лезвие ножа впилось ей в кожу.
– Положите нож! – неуверенно потребовал полицейский. – Обещаем, мы не будем применять силу!
– Конечно, не будешь! – зло ответил священник, пятясь к обочине. – Или вы дадите мне уйти, или я убью ее. Прямо у вас на глазах. Это будет моя последняя жертва, но убийцами станете только вы. Ты будешь всю жизнь мучиться и терзаться тем, что по твоей вине умерла эта малышка. И никто – никто! – не дарует тебе прощения!
Девочка слабо шевелилась, она понимала все, о чем говорил маньяк.
– Не надо резких движений, – произнес умиротворяюще полицейский.
Отец Сильвестр видел, как другие тем временем перегораживают выезд из Варжовцов полосками с железными шипами. Он с самого начала понимал, что уйти ему не дадут, его поимка – это вопрос времени. Но просто так он им не сдастся. Ему показалось, что полицейский попытался сделать резкое движение. Лезвие скользнуло по горлу девочки, она начала беззвучно плакать.
– Давайте мне вашего полковника! – приказал священник. – Я буду говорить только с ним и с этой жирной писательницей Гиппиус. А теперь всем отойти от машины. Если попробуете стрелять, я убью девчонку.
Его держали на прицеле, но священник рассчитал все точно. У него был ребенок, и это сковывало действия полицейских. Боком, так, чтобы оружие было нацелено на девочку, он протиснулся к машине, плюхнулся на переднее сиденье и стал ждать.
Полковник Порох, получив сообщение об инциденте на посту, мгновенно связался с Серафимой Ильиничной Гиппиус. К его удивлению, писательница не колебалась, когда он изложил ей требования священника-маньяка.
Машины оторвались от догорающего дома, заехали к особняку профессора Черновяца, где их ждала писательница.
Я боялась так, как не боялась еще ни разу в жизни. Даже когда несколько месяцев назад профессиональный киллер велел мне спускаться в подвал и я знала, что он следует за мной и Раей Блаватской с пистолетом и через минуту расстреляет нас, я так не боялась. Возможно, потому, что тогда на волоске висела моя жизнь, а сейчас – жизнь несчастной маленькой девочки, Насти Михасевич.
Но что могла я сделать в подобной ситуации? Ответить полковнику Пороху: «Нет, не поеду на встречу с маньяком, и пусть убивает Настю»?
– Бросьте оружие! – завопил священник.
Порох, положив демонстративно оружие на асфальт, сделал шаг к машине, что вызвало бешеную реакцию со стороны отца Сильвестра.
– Полковник, стоять где стоял! – завизжал священник. – Эй, ты, иди ко мне, немедленно!
Я обернулась. Кого он имеет в виду? Профессора кислых щей, который увязался со мной, уверяя, что сможет убедить отца Сильвестра сдаться?
– Ты, ты! – орал священник. – Иди сюда, писательница, твою мать!
Это он меня имеет в виду! Профессор Черновяц зашептал:
– Серафима Ильинична, ни за что нельзя идти на поводу у требований подобных типов!
– Я отпущу девчонку, если писательница согласится заменить ее! – продолжал священник. – Считаю до пяти, а потом отрежу девчонке палец. Вы у меня ее всю получите, но по частям.
Я – трусливая, боящаяся до ужаса пауков и змей, изнеженная интеллектуалка, которая обожает котов и сладости. И чего хочет от меня полиция?
– Я иду! – услышала я свой собственный голос, такой чужой и… на удивление бойкий.
Несколько полицейских машин находилось на расстоянии метров двадцати. Уйти маньяку было невозможно, его взяли в кольцо. Стекла «Опеля» оказались тонированы, поэтому отца Сильвестра видно не было.
– Серафима Ильинична, – залопотал профессор, – он убьет и вас, он же сумасшедший…
– Госпожа Гиппиус, – порывался сказать что-то и полковник. Я оттолкнула и того и другого и зашагала к машине.
– …пять! – доносилось из салона. – Ага, писательница, наконец-то ты решилась!
Колени у меня подгибались. Я подошла к автомобилю. Дверца щелкнула и приоткрылась. Я увидела священника. Как он изменился: в гражданской одежде, с развевающейся на ветру бородой и выпученными сумасшедшими глазами, он походил на кого угодно, только не на служителя бога. А был ли он им, этот отец Сильвестр?
– Отпустите девочку, вы же обещали, – сказала я. – Ну, давайте! Если вам требуется заложница, я – в самый раз. А то похитили ребенка…
– Не тебе меня учить! – завизжал священник. – Держи ее!
Он швырнул мне ребенка, который лежал у него на коленях. Я схватила тоненькую девочку, и в ту же секунду священник выпрыгнул из автомобиля. Отец Сильвестр приставил к моему горлу нож и захохотал:
– Что, дура телевизионная, попалась! Ты же считаешь себя такой крутой, такой знаменитой! Думала, что я отпущу девчонку? Дура, она и есть дура, хотя бы и знаменитая! Я убью вас обеих! И знаете, зачем я сделаю это? Зачем я делал все это, похищал и убивал девчонок? Думаете, что я псих? Ничего подобного! Псих не мог бы притворяться в течение десяти лет нормальным и быть шесть лет священником. Я сделал это, потому что я и есть сам бог! Неужели вы не понимаете, что не сможете убить меня? Бога нет, вы слышите, это говорю вам я, тот, кто служил ему верой и правдой! Его нет! Нет, нет, нет!