Среди прочих нарядов они заметили черный плащ с капюшоном. Повертев странный наряд, похожий на одеяние монаха или средневекового палача, Виктория Карловна повесила его обратно в шкаф.
На дне одного из шкафов, около начищенных до нестерпимого блеска туфель, Крестинина обнаружила пачки журналов. Взяв один в руки, она покраснела.
– Ага, порнография для приверженцев однополой любви, – констатировала Олянич. – Так-так, Валерий Афанасьевич, теперь мы знаем еще одну твою грязную тайну. Что еще ты скрываешь? Юлечка, давайте я сама!
Директриса быстро переворошила стопки журналов и убедилась, что дневника среди них нет. Не было дневника и в еще одном шкафу с оружием.
– Но где же Валера прячет его? Мы же с вами видели дневник у него в руках. Он должен быть где-то под боком, так, чтобы Валера мог в любой момент его достать и почитать. Он ведь тоже бьется над разгадкой тайны убийств.
Они снова переместились в спальню. Виктория Карловна уселась на кровать Почепцова и зевнула.
– Почти два, а мы все без результата. Что делать, что делать, деточка! Я же рассчитывала, что мы найдем дневник моей бабки, а мы потерпели неудачу. Ну что, радуетесь, Валентина Клементьевна?
Директриса воззрилась на фотографию матери Почепцова, которая, казалось, взирала на них с торжеством в рыбьих глазах. Повинуясь внезапному импульсу, Олянич схватила одну из маленьких подушечек и швырнула ее в фотографию.
– Получите-ка, Валентина Клементьевна! Мне всегда хотелось это сделать, Юленька, вы уж не подумайте, что я на старости лет сошла с ума!
Фотография свесилась набок. Из-за нее с тихим шелестом вывалилась большая тетрадь и упала на кровать. Виктория Карловна оторопело смотрела на вторую часть дневника, обнаружившуюся таким невероятным образом, затем бросилась к ней, схватила ее.
– Боже, Юленька, это и есть дневник моей бабки! Он прячет его за портретом матери! Ура, ура! Он в наших руках!
Юлия расслабилась. Их миссия неожиданно увенчалась успехом.
– Вот он, дневник, Юленька! Вот это да! Вы только посмотрите! Я уже думала, что нам придется покинуть дом Валерия Афанасьевича несолоно нахлебавшись, а теперь такая удача!
Виктория Карловна прижала к себе тетрадку, на глазах ее выступили слезы. Она произнесла:
– Я не верю в это чудо, деточка, а вы?
– Ну почему же, – возразила Юлия. – Я вполне в это верю, Виктория Карловна! Посмотрите на то, что вы держите в руках!
Олянич уселась на кровать Почепцова и, не удержавшись, распахнула тетрадь и вчиталась. Уверенный, ясный почерк, выцветшие чернила… Так и есть, вторая часть дневника ее бабки Елены Карловны Олянич.
– Виктория Карловна, – произнесла Юлия. – Мне тоже безумно интересно, но давайте сначала покинем этот особняк, а то мне как-то не по себе.
Директриса кивнула головой:
– Ну конечно же, деточка! Я никак не могла удержаться от того, чтобы не заглянуть во вторую часть дневника! Это же подлинная сенсация. Но теперь уже, Юленька, я думаю – а где мы возьмем третью часть?
Они вышли из спальни. Погасив свет и снова оказавшись в темноте, Крестинина и Виктория Павловна спускались вниз по лестнице, когда произошло невероятное.
В ночной тишине до них донесся звук. Звук поворачивающегося ключа. Так оно и было. Входная дверь распахнулась, на пороге, хорошо освещаемая фонарем на крыльце, возникла тощая фигура Валерия Афанасьевича Почепцова.
Виктория Карловна замерла на лестнице, Юля почувствовала, что волосы и на самом деле могут шевелиться на голове, это вовсе не образное выражение. Она замерла где-то посередине лестницы, намертво вцепившись в перила. Почепцов включил свет в холле. Юля закрыла глаза. Ее сердце внезапно застучало, как бешеное. Валерию Афанасьевичу требовалось только поднять глаза, чтобы заметить двух женщин, находившихся на лестнице. Двух женщин, которые незаконно проникли в его дом и пытаются теперь унести ноги, прихватив вторую часть дневника Елены Карловны Олянич.
– Эта Мария всегда забывает закрыть внутреннюю дверь! – ворчливо произнес Почепцов, разуваясь.
Юлия обернулась и жалобно посмотрела на Викторию Карловну. Та была бледнее луны. Осторожно, стараясь, чтобы старая лестница не заскрипела, Олянич стала пятиться наверх. Юлия, не сводя глаз с Почепцова, последовала ее примеру. Боже, думала она, сейчас он почувствует, что я пялюсь на него, поднимет глаза вверх – и тогда нам конец! Что сделает Валерий Афанасьевич, когда обнаружит их? Вызовет милицию? Это в самом лучшем случае… Проникновение на чужую территорию, попытка кражи…
Однако она не была уверена, что Валерий Афанасьевич предпочтет обращаться в правоохранительные органы. Ей представилась страшная картина – он берет ружье и убивает и ее, и директрису. А затем оттаскивает их тела в подвал, где препарирует их и делает из них чучела. И их головы украшают его спальню… Глупость, конечно, но вряд ли Почепцов захочет, чтобы милиция увидела коллекцию его женской одежды, «голубые» журналы или плакаты в гардеробной. Или девичью спальню с урной, в которой находится прах кремированной Валентины Клементьевны. Это же настоящий фильм ужасов, они в логове безумца, который ни перед чем не остановится! Он не выпустит их живыми!
На самой последней ступеньке лестница предательски скрипнула. Причем Юлия была уверена, что чудовищно громкий звук разнесся по всему дому и достиг ушей Валерия Афанасьевича, который снимал туфли и искал домашние тапочки. Юлия была готова к тому, что сейчас он поднимет голову – и их взгляды встретятся….
Этого не произошло. Лестница скрипнула еще раз, но Почепцов не обратил на это внимания. Скорее всего, он давно привык к тому, что старый дом, уже достаточно ветхий изнутри, сам по себе издает странные звуки.
Юлия нырнула в спасительную темноту спальни. Виктория Карловна скользнула в гардеробную. Крестинина видела, как директриса приложила к губам палец, открыла дверь, а затем осторожно ее захлопнула. Юлия последовала ее примеру. Что же теперь делать, почему Почепцов, который уехал в Москву на исторический конгресс, неожиданно для всех вернулся?
Юля вдруг поняла – у него же есть отличное алиби. Для всего Староникольска он пребывает в столице, а на самом деле…. На самом деле он находится в Староникольске. Почему он вернулся, да еще в такой глухой час? Юлия залезла под кровать, другого выхода у нее не оставалось. Под кроватью было мало места, крошечное пространство было заполнено пылью и паутиной. Крестинина, переборов отвращение, вжалась в деревянный паркет. Как они уйдут отсюда, если Почепцов вернулся насовсем? Придется прятаться до тех пор, пока он снова не выйдет из дома, а если это произойдет через сутки или двое?
В доме, заполненном тишиной, все звуки отлично разносились на большое расстояние. Крестинина слышала, как Почепцов тяжело поднимается по лестнице, затем хлопнула дверь. Он пошел в туалет. Через минуту раздался шум спускаемой в унитазе воды и шелест открывающегося крана. Затем снова шаги. Он направился в спальню. Загорелся свет. Юлия зажмурилась. Ей показалось, что Валерий Афанасьевич немедленно обнаружит ее и поднимет дикий визг.