— Я надеюсь на тебя, сэр Спархок. У пандионцев, однако, острый глаз, — он поднялся. — Я пошлю за ужином. Здесь водятся серые куропатки, а у меня отличные соколы, — настоятель рассмеялся. — Вот чем я занимаюсь, вместо того, чтобы писать рапорты в Чиреллос. Что вы скажете насчет жареной дичи?
— О, мы будем в восторге, отец мой.
— А пока не откажитесь ли вы от бокала вина? Это конечно на красное арсианское, но тоже неплохое. Мы делаем его сами. На здешней почве хорошо только винограду.
— Благодарю вас, мой Лорд, — сказала Сефрения, — но нельзя ли девочке и мне принести вместо этого молока?
— Да, конечно, но у нас, к сожалению есть только козье.
Глаза женщины заблестели.
— О, для нас, стириков, это гораздо лучше, чем коровье.
Спархок пожал плечами.
Настоятель послал в кухню за ужином и молоком и разлил вино Спархоку, Кьюрику и себе. Откинувшись на стуле, он принялся лениво поигрывать своим кубком.
— Можем ли мы быть откровенны друг с другом, Спархок? — спросил он.
— Конечно.
— До тебя в Джирох доходили какие-нибудь слухи о том, что случилось в Киприа после твоего отъезда?
— Нет, я был тогда занят другими делами.
— Ты знаешь, как рендорцы относятся к магии?
Спархок кивнул.
— Насколько я помню, они называют ее ведьмовством.
— Да, и они считают это преступлением худшим, чем убийство. Ну так вот, когда ты покинул нас, здесь было множество случаев подобного рода вещей. Я был привлечен к расследованию, потому как считаюсь в этой округе одним из главных служителей церкви, — он усмехнулся. — Обычно рендорцы не обращают особого внимания, но стоит лишь кому-нибудь крикнуть «колдовство», и все они бегут ко мне, с перекошенными от страха лицами. Обычно их обвинения абсолютно лживы и происходят из-за злобы, ревности, мести или еще чего-то в таком роде. Однако в этот раз все было совсем по другому. Было очевидно, что кто-то в Киприа колдовал, и довольно искусно, — взглянув на Спархока, настоятель спросил: — Был кто-нибудь из твоих врагов посвящен в Искусство?
— Да, один из них…
— Ну что ж, тогда понятно. С помощью колдовства кого-то искали, и наверно тебя.
— Вы сказали, что магия была искусна, мой Лорд, — сказала Сефрения. — Нельзя ли поподробнее об этом?
— По улицам Киприа прошествовал сверкающий призрак, казалось, что он заключен в сияющий кокон.
Сефрения затаила дыхание.
— А что он сделал?
— Он задавал вопросы людям, на тех нападал столбняк, и никто из них не мог вспомнить, чего он хотел. Но допрос он вел с пристрастием, я сам видел ожоги этих несчастных.
— Ожоги?
— Призрак хватал их, когда задавал допросы, и на месте его прикосновения оставался ожог. У одной бедной женщины было сожжено все предплечье. Похоже было на отпечаток руки, только с множеством пальцев.
— А сколь пальцев, не припомните?
— Одиннадцать, девять и два больших.
— Дэморг, — прошептала Сефрения.
— Ты говорила, что Младшие Боги лишили Мартэла способности вызывать подобные существа, — сказал Спархок.
— Мартэл не вызывал его. Нечто было послано вызвать Дэморга.
— Но это же одно и тоже.
— Не совсем. В таком случае Мартэл может лишь частично управлять им.
— Все это было уже десять лет назад, — пожал плечами Кьюрик. — Какой в этом интерес для нас сейчас?
— Ты кое-что упускаешь из виду, Кьюрик, — мрачно ответила Сефрения. — Мы думали, что Дэморг появился лишь недавно, но оказывается это произошло десять лет назад, задолго до того, как начались все эти события, к которым мы сейчас причастны.
— Что-то я не совсем понял, — сказал Кьюрик.
Сефрения посмотрела на Спархока.
— Это ты, дорогой мой, — полушепотом проговорила она. — Не я, не Кьюрик, не Элана и даже не Флейта. За тобой охотился Дэморг. Будь очень, очень, очень осторожен, Спархок. Азеш хочет убить тебя.
Доктор Волди оказался суетливым маленьким человечком лет шестидесяти. Свои редкие волосы он аккуратно зачесывал с затылка на начавшую обозначаться плешь на макушке. Заметно было, что он их подкрашивает, чтобы скрыть седину. Под его темным плащом был надет белый полотняный халат, от которого исходил запах лекарственных трав и медицинских химикалий. Весь он так и лучился сознанием своей учености и значимости.
Был уже вечер, когда его привели в кабинет настоятеля, и он едва сдерживал раздражение по поводу того, что его побеспокоили в столь поздний час.
— Мой господин настоятель, — сдержанно приветствовал он бородатого священника, резко кивнув головой, будто птица, склюнувшая корм, что должно было обозначать поклон.
— А, Волди, — сказал настоятель, вставая, — хорошо, что вы все-таки пришли.
— Ваш монах сказал, что дело безотлагательное. Где же больной? Могу ли я его увидеть?
— Если только согласитесь проделать долгое путешествие, доктор Волди, — прошептала Сефрения.
Волди посмотрел на нее долгим оценивающим взглядом, опять как-то по птичьи приподняв бровь.
— Вы, по всей вероятности, не рендорка, мадам, — сказал он. — Судя по чертам вашего лица, я бы взял на себя смелость сказать, что вы принадлежите к стирикской расе.
— У вас наметанный взгляд, доктор.
— Я думаю, вы помните этого молодого человека, — сказал настоятель указывая на Спархока.
Доктор метнул быстрый острый взгляд на массивную фигуру пандионца, ссутулившегося на своем стуле.
— Нет, не припоминаю, — сказал он, нахмурив брови. — Нет! Не подсказывайте мне. Я сам. — Добавил он, рассеяно приглаживая свои зачесанные вперед волосы. — А, лет десять назад, колотая рана…