— Смахивает на задающегося воробья, — ухмыльнулся Кьюрик, когда дверь за Волди закрылась.
— Да, это есть, — согласился настоятель, — хотя, в своем деле он очень хорош.
— Ох, Спархок, — вздохнула Сефрения, — у нас осталась совсем маленькая кроха надежды — какие-то слухи, и у нас к тому же нет времени гоняться за какими-то призрачными тенями.
— Но выбора нет. Мы должны идти в Дабоур. Ни малейшим шансом нельзя пренебрегать.
— А мне, кажется, что это не такая уж слабая надежда, как вы думаете, леди Сефрения, — сказал настоятель. — Я хорошо знаю Волди. Он не стал бы рассказывать что-либо, если бы не уверился в этом сам. Да и сам я слышал о чудотворном излечении членов королевской семьи.
— Тем более мы должны попытать счастья, — сказал Спархок.
— Быстрейший путь в в Дабоур — морем, вдоль побережья, а потом вверх по реке Гулл, — предложил настоятель.
— Нет, — твердо отказалась Сефрения. — Это исчадие, что пыталось убить Спархока, наверно уже поняло, что ему не удалось это сделать. На море нам путь заказан, никто не захочет еще раз встретиться с водяным смерчем.
— Вам в любом случае придется идти в Дабоур через Джирох — сказал им настоятель. — Вы же не можете идти сушей. Никто и не пробует пересечь пустыню между Киприа и Дабоуром — это совершенно невозможно, даже в это время года.
— Если мы должны будем пойти этим путем, то мы и пойдем им, — спокойно сказал Спархок.
— Ну, тогда будьте осторожны там. Рендорцы сейчас чем-то возбуждены.
— Это их обычное состояние.
— Сейчас это несколько другое. Эрашам в Дабоуре проповедует новую священную войну.
— Помнится, он занимается этим уже третий десяток лет. Всю зиму он раздувает огонь в сердцах рендорцев, а летом они расходятся по своим кочевьям.
— Вот в этом-то и разница, Спархок. Они оставили в покое кочевников и занялись горожанами. А это уже гораздо серьезнее. Эрашам теперь на коне, и он твердо держит своих пустынников в Дабоуре. У него там целая армия.
— Но горожане в Рендоре как будто не настолько глупы. Что же их-то так впечатляет в его проповедях?
— Прихвостни Эрашама распространяют среди горожан побасенку, что в Северных Королевствах с благоговением отнесутся к возрождению эшандизма.
— Экая чушь, — усмехнулся Спархок.
— Еще бы. Но им удалось убедить в этом довольно многих, и сейчас даже в Киприа, впервые за многие века, восстание против Церкви имеет шанс на успех. Да еще откуда-то сюда везут оружие, и премного, по крайней мере ходят такие слухи.
У Спархока зародилось подозрение.
— А вы не знаете, кто их распространяет?
Настоятель пожал плечами.
— Купцы, путешественники с севера и прочие чужестранцы. Они обычно останавливаются в квартале около эленийского консульства.
— Вам в этом не видится ничего любопытного? На меня напали как раз когда я шел в консульство по вызову консула. Консулом здесь по-прежнему Эллиус?
— Да, он. К чему ты клонишь, Спархок?
— Позвольте еще один вопрос, отец мой. Вам или вашим людям не приходилось видеть беловолосого человека, входящего или выходящего из консульства?
— Гм… Вряд ли я смогу чем-либо тебе помочь. Я не приказывал своим людям следить ни за чем таким. У тебя что-то на уме, Спархок?
— Да, мой Лорд, — Спархок поднялся и стал расхаживать по комнате. — Попробую-ка я еще раз призвать на помощь эленийскую логику, Сефрения. Первое, — сказал он, загибая палец. — Первосвященник Энниас метит на трон Архипрелата. Второе: все Четыре Ордена настроены против этого, и их противостояние — серьезное препятствие амбициям Энниаса. Третье: чтобы получить золотой трон, ему надо отвлечь внимание Рыцарей Храма. Четвертое: здешний консул — его кузен. Пятое: у консула и Мартэла и раньше были какие-то общие дела, и десять лет назад я получил этому персональное подтверждение.
— Я не знал, что Энниас в родстве с первосвященником, — удивился настоятель.
— А они стараются и не распространяться об этом, — сказал Спархок. — А теперь Энниас хочет, чтобы Рыцарей Храма не было в Чиреллосе, когда дело дойдет до выборов нового Архипрелата. Что будут делать Рыцари Храма, если в Рендоре случится религиозное восстание?
— Мы обрушимся в полном боевом порядке на мятежников! — вскричал настоятель, забывая, что тем самым полностью подтверждает все подозрения Спархока.
— Да, и это прекрасное средство убрать Воинствующие Ордены со сцены во время выборов в Чиреллосе.
Сефрения взглянула на Спархока.
— А что он за человек этот Эллиус?
— Обычный подхалим. Немного ума, еще меньше воображения.
— Не слишком впечатляющая фигура.
— Не слишком.
— Тогда и кто-нибудь другой тоже мог бы ему указывать?
— Именно так, — подтвердил Спархок и снова обратился к настоятелю: — Мой Лорд. Можете ли вы отправлять послания Магистру Абриэлю так, чтобы их невозможно было перехватить?
Настоятель бросил на него холодный взгляд.
— Мы договорились быть откровенны друг с другом, мой Лорд, — напомнил ему Спархок. — Я вовсе не хочу как-то повредить вам, но дело это не терпит отлагательств.
— Хорошо, Спархок, — проговорил настоятель слегка принужденно. — Да, я имею возможность отправлять Лорду Абриэлю такие послания.
— Спасибо, отец мой. Сефрения знает все подробности, она познакомит вас с ними. А мне и Кьюрику придется кое-чем заняться.
— Так что же ты все-таки надумал? — спросил настоятель.
— Я собираюсь нанести Эллиусу визит. Он знает, что тут происходит, и, как мне кажется, я смогу заставить его поделится с нами этими знаниями. Мы должны найти подтверждение всем этим догадкам, до того, как вы отошлете послание в Лариум.
— Это слишком рискованное предприятие.
— Гораздо менее рискованное, чем допустить Энниаса на трон Архипрелата. У вас здесь не найдется какой-нибудь надежной пустующей кельи?
— Есть в подвале. Келья для кающихся грешников. Дверь в нее запирается.