С мебелью ей помог Вадим и Чаглары. Катя думала о Вадиме. Он ей очень нравится, кажется, она даже любит его. Вадим во что бы то ни стало хочет познакомить ее со своими родителями и предлагает в ближайшие выходные поехать в Берлин. И планы у него наполеоновские. А вот Катя пока что не знает…
— Ты еще раздумываешь? — ужаснулась Светка Храповалова. — Вот это да, Ипатова! Ты тихой сапой всего добиваешься! У меня пока нормального немца нет, но ничего, имеется несколько кандидатур. А твой тебе чуть ли не жениться предлагает, а ты все еще думаешь!
— Да ничего он мне не предлагает, — разозлилась Катя. Светка, как всегда, завела речь про перспективу. Визу для учебы можно получить максимум на десять лет. В Германии не как в России, студенты в массе своей учатся не пять лет, а больше, и это нормально. Каждый сам знает, сколько времени ему требуется, чтобы подготовиться, прежде чем подать заявку на экзамен. Ибо, записавшись на экзамен, ты уже обязан сдать его (правда, имеется возможность в течение короткого периода отказаться от этой процедуры). Но вот если ты не сдал экзамен даже повторно, это автоматически означает отчисление.
Катя старалась не думать о таких ужасах. Экономика всегда нравилась ей, а с математикой в первых семестрах мучаются все, и в России тоже. Ничего, Вадим обеспечил ее учебниками, и Катя стала вспоминать функции, пределы и биквадратные уравнения.
…Черт возьми! Катя с сожалением посмотрела на старый чемодан, с которым приехала из России. Один из замков сломался! Ну еще бы, этой развалине больше лет, чем ей самой. Ведь его покупала в Шверине мама!
При переезде на свою квартиру она набила в чемодан слишком много вещей, потому-то замок и сломался. Катя раскрыла чемодан, попыталась посмотреть, можно ли починить его. Скорее всего, нельзя. Так и есть, вот идет трещина. И подкладка отстала. Жалко, придется его выкидывать. Но, в конце концов, это всего лишь чемодан, а память о маме останется у нее в сердце.
Внезапно Катя, отогнув край клетчатой подкладки, которая выстилала крышку изнутри, заметила несколько пожелтевших листов. Что это такое? Она попыталась их вытащить. В руках у нее оказались письма. Письма, которые написала мама! Так и есть, это ее почерк! Но почему они здесь, в чемодане? Причем за подкладкой, как будто кто-то намеренно спрятал их там. Судя по датам, они написаны еще в период пребывания родителей в Шверине. Значит, этим письмам почти столько, сколько ей. Как интересно!
Катя знала, что сейчас необходимо читать введение в экономическую теорию, но старые письма разожгли ее интерес. Получается, что они были спрятаны за подкладкой много лет, и никто об этом не знал. Кроме того, кто их спрятал. Да и тот мог забыть. Все письма написаны мамочкой. Значит, наверняка это она спрятала их! Но почему?
Читать чужие письма нехорошо, Катя это знала, но ведь она имеет право бросить взгляд на то, чем жила когда-то мама! Она ее дочь! Да и мама вряд ли бы была против. И все же письма спрятаны, они не предназначаются для постороннего глаза. Как будто они несут в себе некую тайну!
Получается, если бы Катя не поехала в Германию и не взяла бы с собой этот чемодан, если бы он не сломался, а она не стала бы рассматривать, что именно случилось с застежкой, то никогда бы не нашла эти письма. А просто выбросила бы старый чемодан вместе с ними — и дело с концом. Может быть, судьбе было угодно, чтобы она нашла их?
Непонятное, смутное чувство тревоги охватило Катю. В чем же дело, почему она так боится читать? Хотя что может быть в них страшного? Или…
Ну и фантазия у нее! Наверняка мама не хотела, чтобы ее почта попадала в чужие руки. Ведь все письма, которые посылали военные и их родственники из-за рубежа в Союз, подлежали обязательной перлюстрации. И особо много и честно в них не напишешь, когда знаешь, что твои откровения попадут на стол к суровому цензору. Поэтому очень часто послания вручались кому-то, кто ехал в Союз, чтобы он опустил их в обыкновенный почтовый ящик уже на территории страны. Но почему мама так не сделала? Наверное, у нее были на то свои причины. Катя вспомнила старый афоризм — неотправленные письма всегда правдивее тех, что отправлены. Ну ладно, мамочка не обидится на дочь, если она заглянет в ее шверинскую жизнь. В конце концов, письма для того и пишутся, чтобы их читали.
Усевшись на небольшую софу, которую ей подарили Чаглары (комната была практически не меблирова на, имелась только кухонная ниша с электрической плитой, стол и два стула), она рассортировала письма но латам. Итак, их всего семнадцать. Почти два десятка.
И самое раннее датировано четырнадцатым ноября 1975 года. Именно в ноябре того года мама и приехала в Шверин. Итак, что же она пишет?
«Я начинаю свой рассказ… Мне всегда хотелось вести дневник, но я знала, что у меня не хватит упорства каждый день записывать свои переживания и мысли. Поэтому я решила — буду время от времени сочинять письма. Кому? С кем я могу поделиться самым сокровенным и важным? С мамой? Думаю, что нет. Я очень люблю свою мамочку, но она оценивает все с позиций религии. Я рада, что она нашла для себя ответ на вопрос — что есть добро и зло. Я же — только в самом начале этого сложного пути. Сестры… У меня их две, но и они вряд ли поймут меня. Поэтому буду писать воображаемой подруге. Неважно, как ее зовут. Близких подруг у меня никогда не было, разве что Люська Потапова, которая теперь тоже в Германии, в советском военном госпитале работает. Знаю, что никогда не отправлю эти послания, и тем не менее это так захватывающе — излагать свои мысли на бумаге! Это будут, образно выражаясь, мои „двадцать писем“ подруге. Ну что ж…
…Сегодня мой первый день в ГДР. Я никогда не думала, что все так сложится. И вообще, шанса уехать за границу у меня не было. Ведь мама оказалась когда-то в оккупации, а это автоматически означает, что ее дети являются не совсем благонадежными. Но когда я заполняла анкету в военкомате, то просто не вписала этот факт в соответствующую графу. И никто не стал проверять!!!
Я приехала сюда как врач-гинеколог. Здесь много жен советских военных, поэтому моя профессия всегда является востребованной. Что меня поразило в Германии больше всего? Цвет и краски! Когда я приехала, то шел нудный дождь. А дети, и взрослые тоже — в невиданных разноцветных куртках. ГДР — тоже часть коммунистического мира, но между Восточной Германией и Союзом лежит целая пропасть…
И — красные крыши старинных домов! Это так чудесно и трогательно! Ведь я никогда не уезжала из Волгограда, только один раз была в Москве…
…Все складывается очень удачно. Я еду в Шверин. Меня выбрали так называемые „покупатели“ — это офицеры тех частей, которые приезжают во Франкфурт, чтобы подать заявки: им нужны люди с такими-то специальностями. Ну что ж, Шверин считается вполне хорошим местом. Посмотрим…»
Катя отложила первое письмо. Вот, оказывается, как все произошло. Мама тогда еще не была знакома с отцом. Забавно прочитать и его письма той поры, но таковых наверняка нет. Ага, вот и следующее письмо, датированное девятым марта 1976 года.
«Вчера отпраздновали с девчатами Международный женский день. Они здесь все дружные. Я живу около шверинского замка, точнее, в общежитии педагогического училища, которое расположено недалеко от этого величественного здания. Мы все шутим, что раз живем „почти“ в замке, то, стало быть, принцессы, и рано или поздно за нами явятся принцы. Но те что-то не спешат…