– Где ты была, несносная девчонка! Мы ищем тебя два часа!
Ксения решила, что родителям ни к чему знать о ее вылазке в третий класс. Изобразив невинную мину, она произнесла:
– Мамочка, я уснула в шезлонге! А когда открыла глаза, то сразу отправилась к вам! Честное слово!
Федор Архипович прижал себе дочку и произнес:
– Ксюша, мы так волновались! У мамы едва не случился сердечный приступ!
Ночью, ворочаясь в кровати, Ксения все думала о том, что ей пришлось пережить. Она вспоминала грозного, а оказавшегося таким добрым Ивана Иваныча, его кроткую супругу Пелагею, однако больше всего мысли девочки занимал их сын Алешка.
Путешествие подходило к концу. Рано утром на четырнадцатый день путешествия показалась тонкая полоска земли, затянутая туманом. «Посейдон» приближался к конечной цели своего рейса – столице Республики Коста-Бьянка Эльпараисо.
Самдевятовы вышли на палубу, наблюдая за тем, как с каждой минутой приближается далекий берег. Туман постепенно рассеялся, и их глазам предстала удивительная картина: зеленый берег, белые и желтые дома с красными черепичными крышами, старинный полуразрушенный форт на скале.
Ксения то и дело поглядывала на нижнюю палубу, на которой собрались пассажиры второго и третьего классов. Она все надеялась, что сможет увидеть Алешку, но тщетно, мальчик не попадался ей на глаза.
В четыре часа пополудни пятнадцатого марта «Посейдон», оповестив Эльпараисо о своем прибытии громогласным пятикратным гудком, привалил к пирсу. Первыми пароход покинули пассажиры первого класса.
Когда Самдевятовы шествовали по палубе, Ксении показалось, что она слышит свое имя. Девочка обернулась – Алешка, сидевший на плечах Ивана Иваныча, размахивал картузом. Елизавета Порфирьевна поморщилась:
– Нет, Федор, ты только подумай, какое амикошонство! Что себе позволяют эти люмпены!
Ксения попыталась помахать в ответ, но maman одернула ее и прошипела:
– Ксения, мы поговорим о твоем поведении дома.
Они оказались на берегу, и Ксения украдкой попыталась отыскать в людской массе Алешку, но не смогла. Их ожидала открытая коляска. Елизавета Порфирьевна никак не хотела покидать порт, пока не убедится в том, что все чемоданы и кофры выгружены, и Ксения поддерживала матушку, тайно рассчитывая на то, что сумеет встретиться с Алешкой, но Самдевятов был непреклонен. Он указал на услужливого мулата в европейском костюме и котелке на голове и сказал:
– Это Жорж, он всем займется, дорогая. Я оставлю ему необходимые бумаги, и он доставит наши вещи в особняк. Я не собираюсь ждать еще три часа, покуда наши пожитки будут выгружены из трюма.
Нехотя Елизавета Порфирьевна подчинилась мужу, и коляска тронулась. Ксения все вертела головой, надеясь увидеть Алешку. Они въехали в город: он разительно отличался от Петербурга, Парижа или Лондона. В Эльпараисо господствовала испанская архитектура – город был основан конкистадорами в шестнадцатом веке. Коляска миновала большую площадь, на которой возвышался величественный католический собор, прогрохотала около старинного здания мэрии и государственной оперы. Солнце палило немилосердно, Елизавета Порфирьевна обливалась потом и задыхалась.
– Федор, если бы я знала, что в марте тут такое пекло, я бы ни за что не дала своего согласия на эту поездку! – ворчала она.
Ксения рассматривала пестро одетых горожан, среди которых было много темнокожих. Эльпараисо походил на жестянку, до краев заполненную сладкими леденцами монпансье.
Коляска петляла по улицам, Елизавета Порфирьевна ужасалась, завидев нижнее белье, которое было растянуто через проулок от одного дома к другому над головами прохожих. Ксению поразило: стоило им выехать из центра Эльпараисо и оставить позади радовавшие глаз старинные виллы, они сразу попали в кварталы, где возвышались кособокие лачуги или дома с потрескавшимися и облупившимися стенами и прохудившимися крышами.
Наконец Самдевятовы оказались в тенистой местности, засаженной апельсиновыми деревьями и тропическими кустарниками, на которых горели алые, голубые и фиолетовые бутоны. То и дело мелькали красивые каменные постройки, экипажи, в которых восседали богатые эльпараисцы, лавки и магазинчики. Коляска остановилась около дорожки, выложенной разноцветным мрамором, Елизавета Порфирьевна не без любопытства спросила:
– Федор, это что, наше новое жилище?
Кучер почтительно обратился к Самдевятову по-французски и, указывая на притаившийся среди растительности особняк, пояснил, что он принадлежит русским гостям.
Самдевятовы прошествовали по дорожке к чугунным воротам, кучер распахнул их, они попали в чудный сад, посреди которого Ксения заметила беломраморную чашу фонтана и небольшой пруд. Особняк, скрытый деревьями, насчитывал три этажа и был выстроен в затейливом средиземноморском стиле.
– Папочка, мы будем здесь жить? – спросила, затаив дыхание, Ксения.
Ей показалось, что они оказались в сказке, где добрый волшебник преподнес им в подарок дворец.
Самдевятов важно ответил:
– Да, Ксения, это наше новое пристанище. Я же сказал, что князь Сухоцкий заботится о престиже – я как директор филиала должен жить в отличном доме, дабы все видели: дела у нашего банка идут блестяще!
Даже Елизавета Порфирьевна была довольна. Кучер распахнул входную дверь, и они попали в полукруглую прихожую с широкой лестницей в два пролета, которая уводила на второй и третий этажи. Елизавета Порфирьевна повела носом и заметила:
– Тут все пропахло пылью! И почему слуги к нашему приезду ничего не проветрили!
– Быть может, потому, дорогая, что у нас пока еще нет слуг, – пояснил, распахивая одну за другой двери комнат на первом этаже, Самдевятов. – Отлично, какой просторный кабинет! А это бальная зала! Великолепно!
– Как это – нет слуг? – изумилась Елизавета Порфирьевна. – Так что же, я должна выполнять работу по дому сама?
– Не беспокойся, Лизонька, – сказал Федор Архипович. – Мы уладим этот вопрос в течение пары дней. Вот приедет Жорж, мой секретарь, он и подскажет, что мы должны делать.
Елизавета Порфирьевна недовольно заметила:
– Только запомни, Федор, я не потерплю, чтобы мои панталоны стирали негритянки! И кухню я им тоже не доверю! Как только представлю, что своими коричневыми пальцами они будут резать хлеб или овощи...
– Дорогая, тебе придется поумерить свой пыл, – оборвал ее Самдевятов. – Вот уже около двадцати пяти лет, со времен правления злосчастного императора-узурпатора Сильвио Великолепного, который пытался изображать из себя южноамериканского Бонапарта, в Коста-Бьянке отменено рабство, а мулаты и негры уравнены с белыми во всех правах. Так что не советую тебе поднимать вопрос о том, будут ли негритянки стирать твое исподнее или накрывать нам на стол, – в противном случае мы потеряем прислугу, ты будешь вынуждена сама вести хозяйство, и, кроме того, придется заплатить весомый штраф за неуважение к конституции. Это тебе не Россия!