«Это замечательные лыжи, Ольга, они делают потрясающие вещи… Это как будто гонки на мотоциклах, так же захватывает дух…» — «Разве ты когда-нибудь имел дело с мотоциклами, Марк? Ты ведь никогда не отличался тягой к экстремальности, даже свой „Фольксваген“ водишь предельно собранно: ни единого штрафного балла в правах…» — «Это потому, что я даю взятки гаишникам, кара, а сам я прирожденный лихач…»
"Марк, Марк, как же все-таки я мало знаю о тебе! И как мне нравится то, что я о тебе узнаю… Мотоциклы, лыжи — теперь еще этот фантастический полет над обледеневшей скалой…
Что же, есть дополнительный повод, чтобы в очередной раз по уши влюбиться в собственного мужа…"
Ольга была так занята собственными мыслями, что даже не обратила внимания на то, что пикировка между Инкой и Ионой обострилась: похоже на то, что Инка выбрала братьев Красинских мальчиками для битья.
— По-моему, он вполне профессионально спустился, Иона.
Вы не находите?
— Для начала неплохо.
— «Неплохо»! — даже Инка при всей нелюбви к Марку не могла не отдать ему должное. — Может быть, рискнете повторить его подвиг, а? Покажете класс?
— Может быть.
— По той же траектории. Я имею в виду скалу:
— Может быть.
— Тогда вперед, а за нашей начинающей я присмотрю.
Иона быстро взглянул на Ольгу и почесал переносицу.
— Если будете спускаться, лучше это делать на оборудованной трассе. Возьмете чуть правее от этого места. Это несложно, там все катаются. Хотя, конечно, лучше вам дождаться нас…
— Когда это еще будет! — Инка с сомнением посмотрела вниз: спуск был довольно длинным.
— А вам бы я вообще не рекомендовал, Ольга, — продолжил Иона. — Здесь слаломный вариант, новичку его не осилить. Еще наткнетесь на вешки…
— Не наткнется, — отрезала Инка. — Она вообще может не спускаться, дождется вас. Позагорает пока. Ты как, Лелишна?
Ольга промолчала. Что тут можно сказать…
— Ну, давайте. Иона!
— Не нужно, — вдруг тихо сказала Ольга.
— В смысле — не нужно? — Инка удивленно посмотрела на подругу.
— Останьтесь здесь. Иона. Покажете мне азы.
— Да ладно тебе! Пусть спускается. Он ведь все-таки абориген… Вдохновит живым примером.
Ольга вдруг подумала о том, что Иона не сможет повторить полет Марка: она ничего не понимала в горных лыжах, но Марк успел преподать ей несколько теоретических уроков.
При прочих равных условиях все дело в лыжах. Иона прав.
Из всех возможных Марк действительно выбрал самый оптимальный вариант: короткие, суженные в середине лыжи давали ему необходимое преимущество. У Ионы лыжи были самые обыкновенные, несмотря на то что он безвылазно жил в горах. А вдруг Иона не сможет повторить все то, что делал Марк, не впишется в поворот…
Что тогда?
Она даже тряхнула головой и запоздало рассердилась на себя: откуда этот страх за человека, с которым она познакомилась только вчера?.. Она боялась за Марка, исчезнувшего внизу, — но это был спонтанный, сиюминутный страх. Страх за Иону возник подспудно и теперь тихо тлел на самом дне души…
Не говоря ни слова. Иона оттолкнулся палками и отправился к тому месту, с которого начинал свой спуск Марк. На снежной целине виднелся едва заметный след от его лыж.
Через секунду Иона проложит свою собственную траекторию: и обе они пересекутся только возле скалы.
…Иона шел так же уверенно, как и Марк, вот только дуги его поворотов были несколько шире. Он успешно преодолел трамплин скалы и на секунду завис в воздухе. И снова Ольга зажмурилась. Спустя секунду Инка подтолкнула ее локтем:
— Все в порядке, Лелишна. А нервы, как я посмотрю, у тебя ни к черту. Нужно было взять с собой нашатырь, чтобы приводить тебя в чувство.
— Да нет, все в порядке…
— Ты думаешь? — Инка с сомнением посмотрела на подругу. — А по-моему, далеко не все в порядке.
— Что ты имеешь в виду?
— Я бы сказала, что у подножия этих гор нас ждет чье-то разбитое сердце. И, возможно, не одно.
Ольга вспыхнула. В этой фразе была вся Инка. Она никогда не отличалась особо развитым интеллектом, и самым серьезным писателем, которого она осилила, был Артур Конан Доил. Ее пучило от любимого Ольгой Стравинского, даже безобидная виолончель Мананы, стоявшая в их загородном доме, вызывала у Инки приступы острой тоски. Но во всем, что касалось отношений между мужчиной и женщиной, Инка проявляла чудеса проницательности. Ее изощренный женский ум, воспринимавший жизнь как бесконечный флирт, был в состоянии просчитать и запомнить любые комбинации. И каждая из этих комбинаций срабатывала безошибочно.
— Что ты имеешь в виду? — тихо спросила Ольга.
— Еще пара дней, и эти гамбургские петухи будут драться из-за тебя.
— Я не понимаю…
— Да ладно тебе! Такие вещи понимает любая женщина.
Вот что, Лелишна: вылезай-ка из своих гишпанских стишков и посмотри на мир широко открытыми глазами.
— Я люблю Марка, — неожиданно сказала Ольга.
Господи, это же и так ясно! Она любит своего мужа… Ольга вдруг поймала себя на мысли, что говорит это вовсе не для Инессы, а для себя. Так обычно заучивают текст, чтобы не забыть его: разбивая на смысловые категории, запоминая ключевые слова. Именно так учила ее Манана, когда была жива: смысл — ключевое слово.
Я люблю Марка.
Смысл — «Я люблю».
Ключевое слово — «Марк».
Или «Марк» уже не является ключевым словом? Именно об этом ей сказали дерзкие глаза Ионы.
— Ты можешь любить кого угодно, — жестко сказала Инка. — Дело не в тебе.
— Вот как? — Ольга почувствовала укол самого обыкновенного женского.., нет, бабского самолюбия. — Дело в них самих. Не очень-то они ладят, это видно невооруженным взглядом. Особенно младшенький старается. Я понимаю, горы — это романтика. Но сидеть здесь целый год с голой задницей, периодически выгребая из завалов остатки «Завтрака туриста»… Чье угодно самолюбие взвоет. А тут приезжает богатый братец, да еще с женой… Сам бог велел ее соблазнить. А ты же знаешь, чем соблазняют мужчины…
— Чем?
— Деньгами, если есть. Или членом. Если есть.
— Господи, о чем только ты говоришь!
— Об анатомии, Лелишна, об анатомии. Анатомия страсти так же примитивна, как и анатомический атлас человека: берцовые кости, тазобедренные кости, плюсна и двенадцать пар ребер.
— Звучит устрашающе.