И хотя Иона гораздо больше похож на туркмена, он бы не оставил ее в ванной одну, тем более когда у нее пошла носом кровь.
Именно так. Именно так Марк и объяснил запачканные руки и странные пятна на комбинезоне. Высота, перепад давления, перепад температур, — оказывается, у нее очень слабый нос, а она даже не знала этого.
«Но почему крови было так много?.. И почему он так смотрит на меня, как будто собирается сказать что-то ужасное?..»
— Это из-за погоды, Марк?
— Нет. Не из-за погоды. Я должен сказать тебе.
Он сел рядом с ней на кровать, приблизил лицо и крепко ухватил ее за руки.
— Кара! Это касается твоего отца…
В самой глубине ее тела вдруг возник маленький кристалл льда. И начал стремительно расти: из маленького кристалла возникали новые кристаллы, они отпочковывались друг от друга; еще несколько минут — и они заполнят ее всю.
— А что — отец? — медленно спросила она. — Мы же уже говорили с тобой об этом… Я попытаюсь попросить у него прощения…
— Уже не нужно просить у него прощения… То есть, может быть, и было нужно. Но…
Он еще крепче сжал ее руки и придвинулся к самому ее лицу.
— Я всегда буду с тобой, кара. Я хочу, чтобы ты это знала.
Я никогда не оставлю тебя, что бы там ни было…
— Ну? Я тоже не оставлю тебя. А при чем здесь отец? Он же не хочет нас разлучить, это было бы просто смешно.
— Отца нет, кара.
— Нет? Очень интересно… А куда же он делся? Они улетели без нас?
— Его нет. Он умер…
Ольга недоверчиво посмотрела на мужа и улыбнулась. В жизни своей он не видел более пугающей улыбки, — В каком смысле — умер?
— Его больше нет в живых. Он умер. Его убили. Сегодня ночью…
— О чем ты? Как его могли убить?
Теперь Марк был совсем рядом. Он навалился на нее всем телом, подмял под себя, так же, как это бывало, когда страсть заставала их в самых неподходящих местах. Но никогда еще его тело не было таким тяжелым…
— Пусти меня… Мне тяжело…
— Ты поняла, что я сказал? Он умер, его больше нет в живых.
— Я поняла, только не наваливайся на меня так…
— Кара! Ты поняла, что я сказал?
В его близких глазах она увидела такой испуг, что поняла: от слов, которые он произнес, невозможно будет отмахнуться.
Он сказал какую-то правду об отце, какую-то страшную правду, нужно сосредоточиться и попытаться уловить ее смысл.
Отца больше нет в живых. Он умер. Его убили.
Умер. Убили. Умер, умер, умер.
Умерший — значит, не живой. Ну почему ее преследует эта боль в висках? Умер.
Убили.
Убили!!!
— Что? Что ты сказал?!
— Его убили.
Только сейчас, только сейчас до нее стал доходить страшный смысл его слов. Как будто она лишь слегка приоткрыла дверь, и в нее заполз леденящий ужас. Сопротивляться ему было бесполезно, и Ольга закричала:
— Нет! Нет! Это не правда!..
— Да.
— Нет!
Папы больше нет?.. Как может быть, что папы нет? Ее красивого, сильного отца, так полного жизни, так полного любви, настоящего мужчины, способного на безумства… И все это принадлежало одному человеку — Инке… Она ни с кем не хотела делиться этим, даже с ней, его дочерью… Как же она ненавидит… Инку или отца? Инку или отца?!
Она ненавидит, а он умер…
Манана тоже умерла, но это было давно, она просто исчезла из их дома, а потом исчезли вещи, но Манана была сумасшедшей. А отец — отец был совершенно нормальным, здоровым человеком, как он мог умереть?..
Нет, не так. Он не умер, его убили.
Убили.
Убийство, страшная вещь, слишком много крови.
Кровь.
Почему ее руки были в крови? Почему ее комбинезон был в крови?..
— Кара! Ты слышишь меня, кара! Не молчи, пожалуйста!
Ты слышишь меня? Ты меня понимаешь?!
Если кто-то умирает, то близкие ему люди должны плакать, почему же она не может плакать? Почему, почему, почему? Потому что она не верит в то, что отец умер. Но и Марк не может врать, он не может шутить этим… Он никогда не врал ей, Марк… Но ведь когда-то же нужно начинать… Почему он так смотрит на нее… Нет, он не врет.
Отца нет.
Ольга закричала, забилась в его руках: нет, нет, нет, папа, этого не может быть, ты говоришь чушь, Марк, ты говоришь не правду, зачем ты говоришь не правду, нет, этого не может быть, папа, Марк!..
Она потеряла сознание.
…Но когда снова пришла в себя, то сразу же увидела склоненное над собой костлявое лицо правды: отца нет, и тебе никуда не спрятаться от этого — ни в обморок, ни в сон, ни в сумасшествие…
Откуда эта кровь на комбинезоне?
Ольга снова начала кричать, она кричала до тех пор, пока не потеряла голос, — полчаса, час, полтора. И все это время Марк не отпускал ее ни на минуту: она видела его постаревшее, осунувшееся лицо, именно таким он станет через двадцать лет, именно таким. Похожим на отца, которого больше нет.
Которого убили. Кто мог убить его?
— Кто?! Кто это сделал, Марк?
— Я не знаю. — По лицу его бежали тени: ужас, сострадание, жалость, любовь сменяли друг друга в бесконечном танце. Но там, за их спинами пряталось что-то еще. Что-то еще, о чем знал только Марк и о чем он не хотел говорить Ольге.
Она знала.
Что-то ужасное.
Когда она проснулась, подошла к окну, опустила руки в снег… Вернулась к кровати и коснулась ладонями его спящего лица…
Почему так много крови? Это же просто кровотечение из носа, а не открытая рана, когда кровь хлещет фонтаном… Открытая рана… Отца убили. Ударили ножом в сердце, было много крови. Сознание Ольги путалось, а спасительная ясность не приходила. Она вдруг поняла — если когда-нибудь эта спасительная ясность придет, то она будет похожа на убийство…
Убийство.
Обессиленная, почти лишившаяся рассудка, она наконец-то затихла в руках мужа.
— Марк!
— Я здесь, я с тобой, кара…
— Марк, скажи… Откуда эта кровь у меня на комбинезоне?..
* * *
К двум часам дня все показания были собраны. Все свидетели были опрошены, и предварительные итоги были подведены. Звягинцев сидел в своем закутке, в комнате номер тринадцать административного крыла отеля.