– Я слушаю, – произнесла Сандра. – Если вы не хотите быть немедленно уволенными с жуткими характеристиками, то продолжайте.
– Мисс Стефенсон, – залепетала одна из сотрудниц. – Мы не хотели, мы не знали…
– Я слушаю, – еще резче повторила Сандра.
Помявшись, одна из женщин описала ей, как она ведет себя в постели.
– Ну что ж, это правда, – сказала Сандра.
– Мисс Стефенсон, – начала ее личная секретарша. – Вы не так все поняли, мы…
– Вы уволены, – сообщила Сандра секретарше. – Ваши подруги останутся, а вы уволены. Но перед тем как собрать вещи, вызовите ко мне милашку Тома.
Через несколько минут к ней в кабинет уверенной походкой вошел Том. Он попытался поцеловать Сандру, но та увернулась от его объятий.
– В чем дело, дорогая? – спросил он. – Твоя секретарша, злая, как черт, заявила, что ты срочно хочешь меня видеть. Что произошло?
– Я должна тебе вернуть кое-что. – Сандра протянула ему кольцо с жемчужиной.
– Но почему? – Том выглядел как побитая собака. – Дорогая, объясни мне все! Я же тебя люблю!
– А я тебя – нет. Спасибо за то, что все сотрудники в курсе моей интимной жизни. Это твоя заслуга, как я понимаю.
– Ванесса, разреши, я объясню, ты не так все поняла…
Том снова попытался приблизиться к ней, но Сандра нажала кнопку вызова охраны. Секунду спустя появились два бывших полицейских.
– Пожалуйста, помогите этому господину найти выход. – Она указала на Тома. – С сегодняшнего дня он не работает в нашем концерне.
Том оказался слабым звеном. Зачем она вообще приняла его предложение? Возможно, из-за того, что других не было. Сандра вдруг поняла, что совершенно одинока. Нет ни одного человека, которому она могла бы довериться. Для всех она богатая и могущественная Ванесса Стефенсон, золотая девочка. А кто она на самом деле?
Следующий финансовый год оказался для концерна крайне удачным. Ванесса сконцентрировалась на делах. Она не имеет права расслабляться или поддаваться соблазнам. У нее есть все, о чем она мечтала. И в то же время у нее нет ничего.
Сандра снова занялась живописью. В минуты отдыха ей доставляло удовольствие переносить на холст мысли и чувства. Однажды на одном из вечеров у нее дома маститый искусствовед обратил внимание на ее картину.
– Оригинально, – сказал он. – Не хватает техники, но эти плавные линии… Могу сказать, мисс Стефенсон, что, займись вы живописью профессионально, могли бы достичь больших высот.
Сандра не забыла об этих словах. Полгода спустя в Нью-Йорке, в Нижнем Манхэттене, открылась ее персональная выставка. Ажиотаж был огромный, по большей части из-за того, что свои творения выставляла именно Ванесса Стефенсон. Сандра тяготела к абстрактным композициям и ярким краскам. Весь бомонд счел нужным явиться на вернисаж. Сандра не верила льстивым комплиментам, но восхищение, пусть даже и наигранное, было ей в радость.
– Великолепно, дорогая, – сказала одна влиятельная и модная критикесса. – Я обязательно напишу об этом грандиозном событии. Ванесса Стефенсон – предтеча переворота в современной живописи.
Поздравления, восхищение, несколько купленных картин. Вскоре стало престижным обзавестись полотном, написанным Ванессой Стефенсон. С ужасом и замиранием сердца Сандра следила за тем, как ее очередная картина приобретается за солидную сумму. Сандра не могла отделаться от мысли, что, не будь она Стефенсон, кто-нибудь вряд ли польстился бы на ее шедевры. Переживания по этому поводу отошли на второй план, когда журнал «Тайм» назвал Сандру перспективной художницей с глубоким чувством собственного стиля.
У себя в кабинете Сандра повесила собственное творение – темно-красное полотно два на два метра с концентрическими черными кругами. Представитель японской делегации, приехавший заключать крупный контракт, предложил ей сто тысяч долларов за эту картину. Сандра отказалась. Она назвала свое произведение «Душа».
Увлечение искусством из хобби превратилось в весьма прибыльный род занятий. Сандра поняла, что мир бизнеса, несмотря на то что в некоторых случаях она свободно ориентировалась в нем, не ее стихия. Живопись – вот к чему она стремилась все эти годы. Она могла себе позволить заняться любимым делом. Деньги перестали ее волновать давно.
Персональное выставки Ванессы Стефенсон прошли в Лос-Анджелесе, Бостоне и Далласе. Сандру более всего интересовали отрицательные отклики знатоков искусства. В отличие от множества других художников она предпочитала читать разгромные статьи с критикой собственных произведений. Восторженные отзывы ей надоели.
Ее произведениями заинтересовались и в Европе. Сначала неохотно, а потом все более живо поступали приглашения из Амстердама, Страсбурга и, наконец, из Парижа. Сандра была на седьмом небе от счастья, когда ее полотна, выставленные в небольшой парижской частной галерее, привлекли внимание пары критиков, которые считались чуть ли не богами на творческом Олимпе. Правда, один из них на следующий день после посещения выставки напечатал разгромную рецензию, а другой, пожав плечами, пробормотал что-то неопределенное, но для начинающего художника, к коим причисляла себя Сандра, это был настоящий успех.
Ее упрекали в том, что она покупает владельцев галерей, критиков и газеты. Сандра только улыбалась. Она не собиралась использовать деньги для достижения признания. Ее превозносили до небес. Сандра только улыбалась. Она не собиралась поддаваться на ложные комплименты. Свобода – вот что она почувствовала, снова вернувшись к живописи. Живопись – это единственное, что связывало ее с прошлой жизнью. Рисовать любила Сандра Томински, а не Ванесса Стефенсон.
Ее очередная выставка прошла в Марселе. Южный порт, да еще в мае, с цветущими деревьями и теплым средиземноморским бризом, сразу очаровал Сандру. Ее картины выставлялись в старинном замке. Темные каменные стены, хранители безумств Средневековья, и ее авангардистские полотна составляли незабываемое зрелище.
Внимание Сандры привлек один необычный посетитель, высокий, с тонким аристократическим лицом и небольшими залысинами, одетый во все черное. Он подолгу застывал перед каждой картиной. Обычно посетители выставки, обходя с бокалом шампанского весь зал, выбирали особо понравившееся полотно и созерцали именно его.
Сандра подошла к незнакомцу. Тот, заметив ее, произнес:
– Мадемуазель, позвольте выразить вам свое искреннее восхищение. Я немного разбираюсь в искусстве. Ваши картины просто великолепны. В особенности эта.
Он указал на любимое полотно Сандры. «Душа». Она редко выставляла его. Для Сандры эта картина была чем-то большим, нежели просто холстом, покрытым слоем краски.
– Это полотно внушает мне страх, – произнес незнакомец. – Темно-красный фон, похожий на загустевшую кровь, и черные круги. Страх и одновременно умиротворение. Не правда ли, странно?
Сандра с удивлением взглянула на посетителя. Она именно так представляла себе впечатление, которое должна производить эта картина.