Удивительно, но такая жизнь казалась девушке превосходной, и принцесса не могла сказать, что ей хотелось возвращения в столичный дворец с его утомительными и бессмысленными придворными ритуалами.
Тем временем в Экаресте произошли новые политические изменения. Главой Временного правительства теперь являлся тот самый граф, что стрелял в Феликса. Этот демагог рассчитывал стать президентом Герцословакии, выборы которого были назначены на весну следующего года. Он посетил Любомировичей и заявил:
– Ради вашей же безопасности вы будете отправлены на спецпоезде в дальнюю провинцию! Ведутся переговоры с европейскими державами, но пока никто не желает принимать вас у себя. А в столице вы больше никому не нужны!
– Он боится, что нас освободят монархисты, – прокомментировал Феликс после того, как балабол отбыл восвояси.
– Кстати, говорят, что договоренность с Англией пока не достигнута, потому что Временное правительство желает получить за нас колоссальный выкуп, – добавил Адриан. – Так называемые либералы хотят продать нас, словно на аукционе, и передать той стране, которая предложит больше.
Василисе нравилось гулять по парку под охраной Якова и смущать молодого революционера. Она плела венки из ромашек и надевала ему на голову. Яков натужно улыбался, краснел и неловко снимал их, однако не выбрасывал, а бережно совал в карман.
Перед отъездом в провинцию королевская семья две ночи подряд зашивала в корсеты платьев фамильные драгоценности – их передали Любомировичам преданные слуги (из Алмазного кабинета к тому времени уже исчезла большая часть сокровищ: постарались занявшие дворец повстанцы). Королева, которая начала выходить из апатии, снова становилась энергичной и властной дамой, пояснила:
– Эти мерзавцы революционеры не посмеют обыскивать женщин. А когда мы окажемся за границей, нам потребуются деньги. Джордж, ты должен потребовать компенсацию! Нам должны вернуть все драгоценности и наше личное имущество! Они отобрали у нас страну, но не имеют права забирать нашу собственность!
* * *
Бывший королевский поезд унес Любомировичей из Экареста. Монарх и его семья расположились в элегантных уютных вагонах, обставленных с вызывающей роскошью. Яков в числе прочих охранников сопровождал их.
Василиса, еще ни разу не ездившая по Герцословакии так далеко за пределы столицы, с большим интересом сидела у окна и взирала на неведомый ей мир. Поля, леса, деревушки, города... Поезд прошел и мимо моря, и Василиса зажмурилась – золотое солнце, пуская блики, играло на лазоревой воде. Но вот дорогу обступили высокие, величественные горы.
– Это край вулкодлака, – пояснил Яков и, конфузясь, преподнес принцессе подарок – потрепанную книжицу с легендами о кровожадном обитателе здешних чащоб. Во время завтрака в вагоне-ресторане Кароль жестоко пошутил:
– Сестренка, тебе суждено, кажется, стать женой простого мужика – если не дебила Никодимушки, так лопоухого поповича Якова! Он смотрит на тебя глазами преданной собаки!
Василиса, почувствовав, что слезы заструились ручьями по лицу, выбежала из-за стола.
Наконец поезд прибыл к месту назначения. На запыленном деревянном вокзале королевское семейство встречали со старорежимными почестями – тамошний глава революционного комитета явно благоговел перед Георгием, беспрестанно кланялся и называл его «ваше величество».
Любомировичей доставили в небольшую деревушку, где им был отведен двухэтажный деревянный дом местного богача – тот сбежал за границу, и его хоромы пустовали. Прохаживаясь по обставленному по-мещански особняку, Георгий комментировал:
– Ну что же, весьма неплохое пристанище для бывшего монарха и его семейства. Только вот крыша прохудилась… Но ничего, с этим я справлюсь!
Король черпал силы в физическом труде, ему нравилось столярничать и плотничать, и он даже как-то огорошил семью заявлением:
– Когда мы окажемся за границей, в изгнании, я смогу вас обеспечивать, зарабатывая на жизнь изготовлением шкафов и табуреток.
– Как можно, отец! – изумился Феликс. На что король ответствовал:
– Сын мой, я не вижу в этой профессии ничего зазорного. Ведь и супруг Девы Марии, Иосиф, отчим Господа нашего Иисуса, тоже был плотником!
Возобновилась размеренная, сонная жизнь. Георгий проводил большую часть времени в мастерской, оборудованной в сарае, ему помогали или Адриан, или Михаил. Королева Мария сидела в своей комнате и писала мемуары. Феликс и Кароль держались особняком – они вроде бы планировали побег и даже получали через доверенных людей шифровки от монархистов из соседнего губернского города: те обещали их вот-вот освободить. Василиса же много читала, работала в саду, обучала Якова игре на фортепиано – и вдруг поняла, что влюбилась в лопоухого неловкого юношу.
Наверное, влюбилась она в него уже давно, но только сейчас, когда с приближением осени деревья начали желтеть, а ночи стали холодными, она призналась в этом себе. Похоже, и Яков был к ней неравнодушен, потому что, когда их руки случайно соприкасались во время игры, он краснел, сопел и отводил взор. А как-то утром Василиса обнаружила у себя на подушке трогательный букетик полевых цветов, кем-то старательно собранных и перевязанных выцветшей шелковой ленточкой. Ей не требовалось ломать голову над тем, чтобы угадать имя тайного поклонника. Яков ничего не говорил, но и так все было ясно. Букетик принцесса засушила в Библии, и он был для нее дороже любых роскошных корзин с орхидеями и магнолиями, которые некогда украшали королевскую резиденцию в столице.
Но что ожидало Якова и ее? Она с семьей скоро отправится в заграничное изгнание, а он, юный революционер, останется в Герцословакии. Василиса предпочитала не думать о будущем, а наслаждаться каждым мгновением настоящего. Она знала: если Яков рядом, то ничего плохого с ней не случится. Молодой человек был таким трогательным, таким милым…
Месяцы, которые семья бывшего короля провела в провинции, были, наверное, лучшим временем в жизни Любомировичей. Даже Георгий как-то признался, что благодарен судьбе за то, что ему пришлось отречься: иначе бы он никогда не понял, какое удовольствие приносит работа плотника.
Мария чувствовала себя на удивление хорошо. Нервные припадки исчезли, воспоминания о старце Никодиме приходили все реже и реже. Она много времени проводила на свежем воздухе или за чтением книг из библиотеки хозяев особняка.
Зато старшие братья, Феликс и Кароль, были полны решимости. Молодые люди на полном серьезе полагали, что все еще можно изменить, а Феликс строил планы относительно того, что он предпримет, когда взойдет на престол. Однажды, услышав очередной его разговор с Каролем и Адрианом, Василиса не выдержала и сказала:
– Но ведь мы больше никогда не вернемся в Экарест, Феликс! Тебе не суждено стать королем!
Старший брат ужасно разозлился, накричал на принцессу, наверное, первый раз в жизни. А потом принялся издеваться над чувствами Якова к Василисе.
– Ты не хочешь обратно во дворец, потому что тебе хорошо здесь в компании твоего лопоухого поклонника-красноармейца? И когда вы намерены обвенчаться с ним, сестренка? Или венчания не будет и вы просто распишетесь – или как это называется теперь? Запомни: ты Василиса Любомирович, в тебе течет королевская кровь, так что коммунистическое быдло тебе не пара! Если он еще раз посмеет взглянуть на тебя, а сверну этому гадкому утенку шею!