Да и главным нацистам стало не до Герды Герлах и ее душевного кризиса: их варварское государство рушилось под ударами Красной армии и сил союзников, высадившихся в Нормандии. Последний фильм с участием Герды так и остался незавершенным – Берлин пал, и ее покровители или покончили с собой, или оказались на скамье подсудимых в Нюрнберге.
Герда перебралась в свое баварское поместье, где со слезами на глазах переживала крах Третьего рейха. Нет, она не была отъявленной нацисткой, да и против евреев, славян и цыган ничего не имела, однако кто же вернет ей прежнюю славу и блеск?
В годы оккупации Германии союзными войсками всем было не до Герды Герлах – ее имя было уж слишком тесно связано с нацистскими бонзами. В начале пятидесятых актриса попыталась вернуться на киноэкран, но фильм исчез из проката спустя три недели после начала показа: время роковых красавиц прошло, да и стареющая дива не выглядела убедительно в роли молодушки-крестьянки, соблазняемой графским сыном, который был младше ее по меньшей мере на двадцать лет.
А затем в печати появились статьи, в которых Герду Герлах напрямую обвиняли в причастности к злодеяниям нацистов. Вроде бы по ее прихоти в концлагерь отправили несколько богатых еврейских семей, и все ради того, чтобы она смогла заполучить их драгоценности. А свою молодую конкурентку она в беседе с Гиммлером назвала «жидовкой», и ту отправили в концлагерь, где девушка в числе прочих заключенных погибла в газовой камере. Герду арестовали, однако выпустили через два дня, так как прокуратура решила не возбуждать дела по причине отсутствия доказательств.
Это было хуже пощечины или плевка в лицо. Герда объявила о том, что намеревается покинуть Германию, где все настроены к ней враждебно, обвиняют в чудовищных преступлениях. Она ожидала, что по стране прокатится волна протеста, ее будут умолять изменить решение и одуматься. Но ничего подобного не произошло.
Кино сменялось телевидением, у всех на устах были имена Джины Лоллобриджиды и Роми Шнайдер, Софи Лорен и Бриджит Бардо, а не Герды Герлах. Поэтому Герда без сожаления покинула Мюнхен и поселилась сначала в Женеве, а несколько лет спустя перебралась в Монтрё, где приобрела роскошную виллу. У нее сохранилось большое количество драгоценностей, картин, гобеленов, золотой и серебряной утвари и прочих предметов роскоши. Имелось и несколько счетов на миллионные суммы: все это позволяло стареющей актрисе не заботиться о хлебе насущном.
Герда никак не могла смириться с тем, что стареет. Она регулярно ложилась на стол к пластическому хирургу, соблюдала строжайшую диету, занималась спортом – но перехитрить время невозможно. Более всего она боялась, что какая-нибудь газетенка опубликует ее фотографию и все увидят: Герда Герлах медленно, но неизбежно превращается в старуху.
И она усердно принялась работать над созданием мифа для истории. Герда заперлась на вилле, никого не принимала, практически не покидала места своего добровольного заточения, а если и выезжала куда-то, то в лимузине с тонированным стеклами, причем закутанная в некое подобие шелковой паранджи и в огромных солнцезащитных очках.
Она верно рассудила: если пожилая актриса Герда Герлах никому не нужна, то добровольная затворница Герда Герлах понадобится всем. Ее виллу осаждали журналисты, но Герда никого не принимала. Только однажды она сделала исключение и предстала перед корреспондентами газет в восточных одеяниях, которые скрывали не только ее тело, но и лицо.
Подобная таинственность лишь подстегнула всеобщую истерию. К концу жизни Герда добилась того, чего ей не хватало: всеобщего признания и всемирной славы. Она с удовлетворением отмечала, что ее называют «великой актрисой» и «нашей гордостью».
И вот в атмосфере фальшивой таинственности и тихого отчаяния Герда Герлах скончалась от банального инсульта на полу своей гардеробной. О ее кончине стало известно только после того, как ее тело было кремировано, а прах развеян над Средиземным морем.
Герда оставила большое состояние. Согласно ее завещанию, надлежало основать фонд ее имени, занимающийся поддержкой молодых дарований. Адвокаты и душеприказчики покойной дивы объявили о распродаже ее драгоценностей и предметов искусства.
Весть об этом заинтересовала мамашу Валери и Лизу, которые решили, что покойная актриса не обидится, если они присвоят некоторые из шедевров.
* * *
Аукцион проходил на вилле Герды Герлах и привлек внимание великого множества коллекционеров, директоров музеев и нуворишей, стремившихся вложить деньги в произведения искусства.
Лиза посетила виллу на второй день, когда распродавали драгоценности. Она прошлась по комнатам, рассматривая картины, подготовленные к продаже. Их очередь наступала через день.
Девушка остановилась около одного из полотен кисти своего отца, Леона Кречета. Герда Герлах была неистовой почитательницей его таланта и приобрела незадолго до смерти картину под названием «Моя жена и дочь». Ее продала Анабелла, которая вела расточительный образ жизни за счет продажи картин, доставшихся ей от покойного мужа.
Лиза любовалась полотном, на котором были изображены ее мама и она сама – у нее на руках, припавшая к груди. Отец рассказывал, что написал эту картину в течение четырех часов, любуясь на то, как жена кормит грудью малышку Лизу.
Полотно считалось венцом коллекции Герды Герлах. За ним охотились коллекционеры со всего света, ради него прибыли миллионеры из разных стран. Девушка наслаждалась шедевром отца, когда услышала за спиной насмешливый голос:
– О, кого я вижу! Похитительница драгоценностей с яхты Георгиоса Костандиллиса!
Лиза обернулась и увидела Поля Вадана (впрочем, она не сомневалась, что в действительности он носит другое имя), облаченного в смокинг. Молодой человек, наклонив голову, пристально смотрел на нее. Рядом с ним стоял невысокий мужчина с длинными седыми усами – «профессор де Гало» собственной персоной!
– Какая неожиданная встреча, моя милая мадемуазель секретарша! – проронил «профессор» и надвинулся на Лизу. – В прошлый раз, когда Майкл... я хотел сказать, мой партнер виделся с вами, вы забрали у него то, что принадлежит нам. И мы хотим получить это обратно!
«Профессор» приблизился к Лизе. Девушка, чувствуя, что молодой мошенник поедает ее глазами (она знала, что выглядит неотразимо в изумрудно-зеленом переливающемся платье), тихо ответила, раскрывая сумочку:
– Месье профессор, право, вы ведете себя неподобающим образом. Не заставляйте меня применять оружие.
В сумочке у нее был кошелек, пудреница, губная помада, носовой платок и спрей от сенной лихорадки, но ведь «профессор» и его дружок, которого он назвал Майклом (интересно, это подлинное имя красавца с черными кудрями?), не знают об этом.
Майкл удержал Виталиуса за локоть и шепнул:
– Выяснять отношения будем не здесь!
– Ты прав! – с досадой ответил «профессор» и обернулся – в зале было не меньше двух дюжин человек. – Мадемуазель, если вам дорога жизнь, то вы немедленно отдадите нам то, что вам не принадлежит.