– Как же раньше хорошо жили, даже для мертвых строили такие огромные дворцы! И знаете, чем они хороши, сеньора? Тем, что здесь можно многое спрятать. Очень многое! И если быть уж совсем честным, очень многих. Что самое неприятное в трупе? Правильно, факт его наличия. А нет трупа – нет проблем и нет доказательств того, что ты совершил убийство.
Мигель распахнул скрипящую, обитую бронзовыми листами дверь, и Вера попала в темное помещение с затхлым воздухом.
– Кладбище давно заброшено, – рассказывал на ходу Лоренцо. – Потомки тех, кто здесь похоронен, давно забыли о своих предках. А между прочим, здесь лежат люди, вершившие историю нашей страны! Некоторые могилы здесь еще из тех времен, когда Коста-Бьянка была испанским вице-королевством. Где-то тут похоронен и сам император Сильвио Великолепный. Вы же наверняка слышали об этом авантюристе, коста-бьянкском Бонапарте, захватившем власть и деспотично правившем в девятнадцатом веке? Что, не ожидали от меня таких познаний в истории? Да, образования у меня нет, но в детстве я любил бродить по кладбищам и изучать могильные плиты. Уверяю вас, таким образом можно стать не менее образованным, чем столичные профессора!
Вера зажгла большой фонарь, и они направились по широкой лестнице вниз, в склеп. Блики плясали по мраморным плитам, на которых на старинном испанском были перечислены титулы, регалии и заслуги тех, что нашли последнее упокоение в подземном храме. А ее спутник продолжал разглагольствовать:
– Когда я совершил свое первое убийство и передо мной встала задача избавиться от трупа, я понял, что надо принести его сюда. Зачем кидать в океан – тело может прибить к берегу или рыбаки зацепят своими сетями. Хоронить в джунглях тоже опасно – там толкутся бедняки, некоторые из них вырывают мертвецов, похороненных мафией, и используют в качестве пищи! Представляете? Я же отношусь к покойникам иначе. После того как жертва умерла, ей надо выказать почтение, вот так считаю я. Все же когда-то она была таким же творением природы...
Мигель, философствуя, ткнул своим фонарем в крышку одного из саркофагов.
– Ну, давайте... – приказал он полицейским.
Вера кивнула, и полицейские, поднатужившись, сняли крышку.
Раздалось противное попискивание. Заглянув в саркофаг, Вера увидела несколько упитанных крыс – те в ужасе метались меж костей. Вера разглядела длинные рыжие волосы и обрывки одежды.
– Ах, ошибся, бывает, – сказал беспечно бандит. – Я все-таки уже больше двух лет здесь не был, запамятовал. Тут лежит одна назойливая баба, которая забрюхатела невесть от кого и стала меня уверять, что отпрыск мой. Может, и действительно так, но она угрожала пойти в полицию и поведать все, что ей известно о моих делах. Пришлось от нее избавиться.
– Вы убили беременную женщину? – спросила сдавленно Вера.
– Все мы смертны, – ответил со вздохом де Лоренцо. – Кстати, я оказал ребенку услугу – его мать была алкоголичкой и наркоманкой, и малыш непременно уродился бы каким-нибудь дебилом или бы вырос дегенератом. Так зачем ему было мучиться в нашем жестоком мире? Да и она сама нашла упокоение. Не беспокойтесь, я все сделал быстро и нежно... Вот он!
Мигель указал на соседний саркофаг.
– Да, верно, на крышке изображен золотой якорь, здесь покоится какой-то адмирал. Ну что, ребята, придется снова напрячь мускулы!
Полицейские сдвинули крышку с саркофага. Де Лоренцо, посмотрев внутрь, с удовлетворением кивнул:
– Да, сеньора, на сей раз – бинго! Взгляните сами – вот он, чертов гринго, которого вы искали.
Вера осветила фонариком содержимое саркофага – желтый череп и несколько костей, покрытых паутиной, а на них – мумифицированное тело мужчины. Он был в некогда белом, а теперь сером от пыли костюме, на рубашке расплылось несколько бурых пятен.
– Чертов гринго! Я сразу понял, что он не тот, за кого себя выдает. У меня глаз наметанный, сеньора, я в таких делах разбираюсь. Он приперся в Эльпараисо, чтобы провернуть какое-нибудь выгодное дельце, а это значило, что денег у него куры не клюют. Был у меня один информатор в отеле, где гринго остановился, работал рассыльным. Парень побывал у него в номере и сказал, что у постояльца под кроватью чемодан, полный долларов. Разве я мог устоять? И когда гринго ушел, я проник в его комнату. А он, наверное, что-то заподозрил и неожиданно вернулся. Но меня голыми руками не возьмешь – я его там, в номере, и хлопнул. А потом тело сюда привез и в саркофаг засунул. Затем отправился обратно в отель, забрал набитый «зеленью» чемодан, а в нем еще и паспорт оказался на имя Эжена Дюбуа. Ну, а потом я пошел на ограбление ювелирного магазина, там меня и повязали.
– Паспорт остался дома, и сестра продала его Торросу... – пробормотала Вера, разглядывая мертвеца.
Череп обтягивала коричнево-черная кожа, рот был приоткрыт, виднелись идеальные зубы. Вера заметила на шее цепочку, вытащила ее из-под рубашки – в лучах искусственного света блеснула платиновая руна. Вера разорвала рукав пиджака, и Мигель воскликнул:
– Эй, вы что делаете? Покой мертвых нельзя тревожить, они этого не любят!
Плоть ссохлась, кожа стала похожа на пергамент, однако все равно на правом плече можно было разглядеть татуировку «Ю». Руна под названием «тор». Вера отступила от саркофага, в голове билась только одна мысль: она нашла Тора, известный киллер лежит перед ней в саркофаге, на старинном кладбище, убитый два года назад. Но если Тор мертв, то кто же...
На размышления не осталось времени, потому что со стороны лестницы раздался знакомый голос:
– Всем оставаться на своих местах! Как я благодарен, Вера, что вы привели меня к могиле человека, которому я обязан жизнью!
Из тьмы на свет выступила фигура, и Вера увидела агента Интерпола Рене Клейтона, державшего в руке пистолет.
Тор обосновался в Рио-де-Жанейро: у него имелись документы на имя английского подданного, и он, не привлекая внимания, жил в Южной Америке. Европейские катаклизмы были в далеком прошлом: война закончилась, рейх рухнул, следовало начинать новую жизнь.
Вначале по приказу Генриха фон Минхова Тор занимался мелкими делами – требовалось поездить по миру, заняться переводом денег «Тайной Германии» в надежные банки, а также устранить нескольких человек, которые слишком много знали и могли нанести организации вред.
Первое крупное дело Тор осуществил в октябре 1947 года. Он лениво следил за событиями в оккупированной и разделенной союзниками на четыре зоны Германии. В Нюрнберге, как он знал, шел суд над нацистскими преступниками, и хотя Тор не был партийным бонзой, он понимал – если его поймают, то тоже отправят на скамью подсудимых. Как, впрочем, и Генриха фон Минхова, который играл далеко не последнюю роль в уничтожении еврейского населения и присвоении имущества убитых.
С фон Минховом они встретились в Буэнос-Айресе, в ресторане небольшого отеля. Их рандеву походило на деловой обед – два солидных бизнесмена ведут речь о насущных делах и важных сделках. И никто, конечно же, не подозревал, что двое мужчин, облаченных в неброские, но дорогие костюмы, беседуют о смерти.