– Нерон, в чем дело? – услышала она мужской голос.
Аня зарылась в сено, хоть и отлично понимала, что все равно ей не спрятаться. Рядом возник силуэт хозяина собаки. Глаза несчастной женщины слезились, и она не могла рассмотреть этого немца, по всей видимости, того самого, к которому полицейские обращались «господин граф».
Незнакомец, отозвав пса, склонился над Анной. Ей на лоб легла прохладная ладонь. Анна попыталась что-то произнести, уверить мужчину в том, что невиновна, но с губ срывались только нечленораздельные звуки. А затем она снова потеряла сознание.
Небо было белым-белым, с какими-то завитушками. Хотя какое же небо. Наверное, она видит потолок. Но потолок не бывает в складочку и с вышивкой. Анна попыталась приподняться, но не смогла. Где она находится? Наверняка в тюремной больнице. Или уже в концлагере?
Послышались торопливые шаги, над ней склонилось встревоженное женское лицо – седые волосы, чепчик.
– Вы пришли в себя, моя дорогая? – раздался мелодичный голос. Анна попыталась что-то ответить, но не смогла – воздух со свистом выходил из горла.
– Нет, вам вредно говорить, моя дорогая. Берегите свои голосовые связки. Вы ведь наверняка голодны? Через пять минут я принесу вам чудесный куриный бульон!
Дама удалилась, Аня приподняла голову. Она лежала на громадной кровати, а то, что она приняла за небо и потолок, в действительности было балдахином. О таком она читала в романах – обычно подобным образом описывалась обстановка спален в замках и дворцах.
Комнату, где стояла кровать с балдахином, заливал яркий солнечный свет, проходивший через цветные витражи. Как же красиво! Анна попыталась разглядеть комнату, но в изнеможении откинулась на подушки. Однако ей удалось заметить, что помещение было огромным, а на стенах висели картины.
Нет, на тюремную обстановку это решительно не походило. Но если ее поймали, то почему поместили в шикарном отеле? И Аня пришла к неутешительному выводу – ее сон продолжается. Или она умерла и попала на тот свет, в рай.
Над ней вновь склонилась заботливая седая женщина. Подложив Анне под спину подушки, помогла ей сесть и водрузила на кровать небольшой резной столик, на котором находилась большая фарфоровая чашка, наполненная ароматно пахнущим золотистым бульоном с аппетитными фрикадельками.
– Вам необходимо калорийно питаться, – заявила дама, – вы находились без сознания почти восемь дней и потеряли не менее четырех килограммов. Хотя и до этого были весьма худой особой.
Анна взяла в руку ложку – таких она еще не видела. Тяжелая, старинная, серебряная. Рукоятку украшал то ли вензель, то ли герб – медвежья голова и раскрытая книга, а также девиз – не по-немецки, а на латыни. Аня погрузила ложку в чашку с бульоном, зачерпнула душистую жидкость и отправила ее в рот. Ничего более вкусного она в своей жизни не пробовала! О, если бы сон никогда не кончался!
Быстро справившись с бульоном, Анна попросила еще одну порцию. Лицо дамы расцвело.
– Сразу видно, что вы выздоравливаете. Сейчас принесу!
– Спасибо вам за то, что спасли меня, – произнесла Анна. – И позволили мне занять одну из комнат в вашем чудесном доме.
Дама рассмеялась.
– О, не я спасла вас, молодой граф. Да и замок, в котором мы находимся, принадлежит отнюдь не мне. Я всего лишь одна из служанок.
Анна так и не успела расспросить женщину подробнее, потому что дверь распахнулась – в комнату вошла пожилая фрау, назвать которую старухой язык бы не повернулся. Служанка, завидев ее, поклонилась и сообщила:
– Госпожа графиня, наша гостья пришла в себя. Я хотела доложить вам...
– От вас требуется не хотеть, а исполнять, – произнесла высокомерно особа, которую служанка титуловала графиней, и нетерпеливым жестом руки дала понять, чтобы та удалилась.
Служанка, пятясь задом, скрылась. Анну охватил страх – что ей ожидать от хозяйки замка, к тому же графини? Она припомнила – и герр, и фрау Фосс упоминали что-то об обширных угодьях какого-то аристократического семейства, расположенного в нескольких километрах от деревушки.
Графиня, опираясь на резную палку с серебряным набалдашником, медленно подошла к кровати. Аня не знала, как ей себя вести. Она появилась на свет через два года после революции, так что не застала времена, когда и в России существовали сословные различия и дворянские титулы. И все усугубляется тем, что находится она в Германии, и в любой момент седовласая графиня может выдать ее полиции.
– Добрый день, – произнесла наконец Анна, выдержав долгий взгляд хозяйки замка.
Той было далеко за шестьдесят, и если бы не скованная походка и сгорбленная спина, то ее можно было бы принять за даму среднего возраста. Черное платье старинного покроя, кружева, прикрывающие шею и кисти рук, нестерпимо сверкающая брошь (наверняка не стекляшки, а настоящие драгоценные камни!). Кожа тонкая и розовая, серебристые волосы, властные манеры.
– Меня зовут Мария-Корнелия фон Веллерсхоф. Итак, рада приветствовать вас в нашем замке, – произнесла суровая графиня.
Анна попыталась улыбнуться, чтобы хоть как-то растопить ледяную атмосферу, которая вдруг возникла в комнате.
– Благодарю вас за то, что вы предоставили мне кров, – сказала Анна. Она не знала, как обращаться к хозяйке. Называть ее «госпожа графиня»? Или «ваша светлость»?
– Значит, вы и есть та сама беглянка русского происхождения, за которой охотится гестапо, – промолвила после короткой паузы графиня.
От ее слов сердце у Анны ушло в пятки. Она надеялась на то, что ее не будут искать или сочтут без вести пропавшей. Но если гестапо хочет заполучить ее, то пиши пропало. Тайной нацистской полиции боялись не только многочисленные представители «недорас», но и обыкновенные немецкие бюргеры.
Графиня Корнелия опустилась в кресло с высокой резной спинкой, стоявшее около кровати, и положила обе руки на набалдашник трости.
– Раз вы оказались в будуаре моей прабабки, урожденной княгини фон Услар, то будьте так любезны и поведайте мне всю правду!
Аня чувствовала себя, как на допросе. Хотя, по крайней мере, графиня не бросилась немедленно за гестаповцами (но кто знает, может, она уже предупредила их по телефону?) и решила зачем-то услышать историю совершенно незнакомой женщины. Впрочем, служанка сказала ей, что она находилась без сознания восемь дней – при желании графиня давно могла бы сдать ее на руки представителям власти.
Глубоко вздохнув, Анна начала свое повествование. В лице графини она нашла внимательного слушателя – та не перебивала, только изредка задавала наводящие вопросы и перепроверяла детали. Когда Анна рассказала о том, как попала на конюшню замка, где потеряла сознание, успев лишь увидеть мужчину с собакой по кличке Нерон, графиня Мария-Корнелия пояснила:
– Этот мужчина – мой младший сын, Карл-Отто. А Нерон – наш любимый спаниель. Значит, тот субъект, Фосс, пытался взять вас силой? И вместе со своей супругой хотел обвинить вас в ложном покушении на убийство?