В спальне царил полумрак и было прохладно. Сашá увидела, что на больших окнах спущены жалюзи и задернуты шторы. В глаза бросилась огромная кровать с балдахином, на которой лежал старик. Карл-Отто фон Веллерсхоф, основатель крупного холдинга и миллиардер, спал. Женщины приблизились к кровати.
– Мы у цели, – прошептала Сашá, не зная, что теперь делать. Сколько раз она прокручивала в мозгу подобный момент – оказывается в комнате своего отца и...
Наташа подошла к кровати, прикоснулась к руке старика – та была прохладной, а кожа шершавой и очень бледной. Внезапно старик открыл глаза и произнес:
– Что вам нужно?
Наталья отпрянула и налетела на Сашá.
Граф фон Веллерсхоф продолжил:
– Мне ничего не требуется, только сон. И вы прекрасно знаете это, сестра! Так что прошу вас оставить меня в покое.
Сашá, собравшись духом, шагнула к старику и заговорила:
– Господин фон Веллерсхоф... граф... Я не знаю, как правильно обращаться к вам... Мы должны сказать вам что-то очень важное. Дело в том, что мы... что я...
Наталья заметила, как волнуется тетушка. Да и она сама ощущала непонятное чувство. На кровати возлежал старик с большими залысинами и землистого цвета отечным лицом, с повелительным голосом – ее дед. Получается, что и она сама – графиня! И имеет право на часть миллиардного состояния!
– Я – ваша дочь! – выпалила Сашá. – А рядом со мной ваша внучка! Вы, конечно же, не верите, господин граф, но это так! Имя Луизы Дворжак, моей мамы, вам ведь что-то говорит? И, вероятно, вы все еще помните Анну Никишину, хотя с тех прошло много-много лет...
Старик молчал. Сашá посмотрела на него, опасаясь, что он заснул. Глаза графа были закрыты. Однако внезапно раздался его тихий голос:
– Я знал, что когда-нибудь встречусь с тобой, Анна! Подойди ко мне!
Сашá в недоумении посторонилась, пропуская Наталью, и та снова приблизилась к старому графу. Фон Веллерсхоф долго изучал ее лицо, потом почти прошептал как бы про себя:
– Ты так похожа на мою матушку... Но ведь детектив Штайнер сообщил мне, что след Анны потерян...
– Он наверняка работает на ваших детей, граф, – вступила в разговор Сашá. – То есть на тех, кто официально признаны таковыми. Вы не должны им верить! Их цель – завладеть вашими деньгами!
– Я знаю, – ответил граф. Наташа заметила, что по морщинистым щекам старика текут слезы. – Анна, как же давно это было! И почему ты тогда не ушла со мной? Все было бы сейчас по-другому! Вся бы моя жизнь обрела смысл. Но сейчас слишком поздно, Анна, слишком поздно.
Наташа поняла – старик смешивает реальность с воспоминаниями. Она положила ладонь на руку своего деда. Граф силился что-то сказать, но его душили рыдания.
– Я... не имел права... бросать тебя... Анна... Я ведь... любил тебя...
– Похоже, он думает, что ты и есть Анна, – тихо сказала Сашá. Приблизилась к кровати.
– Господин граф, у нас очень мало времени! Мы так рады встрече с вами.
Но граф не отвечал. Наташа, склонившись над стариком, поняла, что он впал в забытье. Нежно погладила его руку:
– Думаю, ему нужен отдых.
– Но только не сейчас! – воскликнула Сашá. – Иначе нас могут обнаружить и выгнать с виллы или, чего доброго, передать на руки полиции. Господин граф, придите в себя! Только вы можете защитить нас и позволить справедливости восторжествовать!
Она принялась тормошить графа. Наталья оттащила тетушку от старика.
– Если ему и надлежит сейчас умереть, то он скончается в мире с собой и своей совестью.
– О чем ты говоришь! – воскликнула испуганно Сашá. – Ему пока нельзя умирать! Ты разве забыла – мы должны добиться отмены старого завещания и составления нового!
Наташа приложила палец к губам и указала на дверь, ручка которой плавно пошла вниз:
– Быстрее, кажется, кто-то собирается войти!
Она увлекла за собой тетушку, и женщины нырнули за широкую портьеру, в небольшую нишу, сбоку от кровати. Слух не подвел Наталью – в спальню графа кто-то проник. Женщины, стараясь дышать как можно тише, увидели темную фигуру – лица было не разглядеть. Фигура приблизилась к кровати.
Сашá внезапно сделалось очень страшно. Она увидела, как фигура склонилась над стариком, затем раздалось позвякивание.
– Что там происходит? – выдохнула Сашá.
Наталья ответила ей в ухо:
– Не могу никак разобрать. Наверное, это сиделка или врач...
Послышался тихий стон. Фигура отошла от кровати. Отодвинув Наталью и приглядевшись, Сашá заметила в руках непонятного гостя шприц. И, недолго думая, выбежала из-за портьеры, метнулась к фигуре.
– Что вы сделали? – крикнула она.
Фигура испуганно шарахнулась, шмыгнула к двери – створка хлопнула, послышался щелчок поворачиваемого в замке ключа.
Наташа оказалась около кровати – старый граф судорожно хватал губами воздух. Его тело били судороги, пальцы скрючились. Женщина зажгла бра и увидела на бледной коже левой руки крошечную точку – след от инъекции.
– Ему ввели какое-то лекарство!
– Никакое не лекарство! – крикнула Сашá. – Разве ты не поняла, дорогая племянница? На наших глазах произошло хладнокровное убийство – кто-то впрыснул старику какую-то гадость!
Наташа метнулась к двери и попыталась ее открыть, но та была заперта. Ее взгляд упал на туалетный столик, и она увидела шприц. Потянулась к нему, взяла в руку. Сашá простонала:
– Господи, что ты наделала! Теперь на орудии убийства останутся твои отпечатки!
Наташа отбросила пластиковый шприц. Сашá подхватила его и опустила в карман халата. Спросила:
– Но кто это был? Ты видела лицо?
Наташа подбежала к кровати, на которой агонизировал граф фон Веллерсхоф.
– Мы должны помочь ему! – закричала она. – Помогите! Врача, как можно быстрее!
Тело старика изогнулось, на губах выступила пена, он прошептал:
– Я не хочу...
Затем он затих. Наташа ошеломленно посмотрела на графа.
– Ты видела? Он умер!
– От меня это не ускользнуло, – ответила резко Сашá. – Несчастный был обречен с самого начала. Кто-то из жадных детишек не выдержал и решил ускорить кончину графа при помощи одной-единственной инъекции.
Наташа попыталась нащупать пульс на руке графа, но сердце не билось.
– Мы должны вызвать врача! – крикнула она. – Его могут реанимировать!
Сашá устало качнула головой:
– Он мертв, и мы должны свыкнуться с этой мыслью, дорогая племянница.