Июнь 1924 г.
В мае наконец вернулись в Москву. В общей сложности дорога из Кабула заняла сорок дней. Как всегда, приходилось больше ждать, чем ехать. Где-то там, в одном ущелье Гиндукуша, и почил мой старый дневник. Очень жалко, по памяти все не восстановить.
В Кушке отравился и весь остаток пути чувствовал себя скверно. По приезде долго хворал. Капа со мной совсем измучилась. Когда хвори мои почти миновали, из Наркоминдел прислали доктора. Что же, весьма оперативно.
– У вас, товарищ Мельгунов, самая настоящая лихорадка – нужна госпитализация. Не пренебрегайте своим здоровьем, оно важно для советского правительства.
Мой отказ эскулапа обидел, но история с Барвиным еще свежа в памяти. Впрочем, я, по всей вероятности, им еще нужен, да и вообще невелика сошка. А в случае необходимости они и без врачей управятся.
Как только мне стало лучше, встречался с новым директором Музея народов Востока. Впечатление приятное. С его замом Денисовым обсуждали создание публичного лектория. Замечательный человек. Теперь готовлю цикл лекций – «Восток и Россия, исторические и культурные параллели». Капа помогает, она невероятно деятельна. Экстерном сдала экзамен на третий курс исторического. Чрезвычайно увлечена археологией.
Май 1925 г.
Вчера окончательно перебрались на новую квартиру на Гоголевский бульвар. Суета продолжалась больше недели. Вещи, книги и, конечно, папина коллекция – все еще в тюках и ящиках. Но, слава богу, эпопея с переездом завершилась. Какая все-таки благодать – отдельное жилье. Просторно. Ванная комната с горячей водой, теплый туалет… давно забытые ощущения. Жаль, что нас с Капочкой только двое. Ну, да это для нее больная тема…
Видно, за все надо платить. Подарок шаха – полон да плаха… Сегодня около семи утра к нам заявился мрачный человек, затянутый в кожу. Капа перепугалась. Но оказалось, не за мной. Молча подал записку – явиться по указанному адресу для беседы. На вопросы не ответил. У подъезда ждал автомобиль. Тактика у них не меняется – побольше туману и таинственности.
Беседа состоялась в ОГПУ в кабинете некоего Г. Бокия и была довольно продолжительной. Г. Б. в основном молчал, говорил приглашенный А. Барченко. Давно и много наслышан о нем. Оккультизм, эзотерика, паранормальные явления, магия, телепатия, гипноз – это все его вотчина. Свои лекции он читал и в Петербурге, и в Москве. Кажется, работал с В. Бехтеревым, т. к. имеет медицинское образование.
Долгая, эмоциональная речь – всего Г. Б. забрызгал слюной – наводит на мысль о помешательстве оратора. Секретами оккультных знаний, по его словам, владеют лишь потомки древних цивилизаций, крупицы которых сохранились в отдельных труднодоступных уголках Афганистана, Ирана, Индии, Тибета.
Барченко с легкостью жонглирует названиями вроде «Шангри-Ла», «Шамбала», «Агарти», как если бы только вчера оттуда вернулся. Боже мой! Неужели он и в самом деле верит в то, что излагал в ОГПУ. Но одержимость, фанатизм, помноженные на невежество и граничащие с безумием, оказались заразными. Чекисты всерьез заговорили об экспедиции. Меня, слава богу, привлекают лишь в качестве переводчика.
Сентябрь 1925 г.
Вопрос с экспедицией решен окончательно. Чекисты выделили изрядную сумму – 600 000 ам. долларов! Состав и численность в процессе обсуждения. Похоже, А. Барченко теснят другие желающие. Появляются все новые и новые адепты, один из них некто Блюмкин. Он, пожалуй, самый одиозный персонаж.
Я привлечен к составлению карты маршрута. Поражает не столько масштаб подготовки, сколько масштаб невежества. Цель предстоящей экспедиции стала для меня все же более очевидной. Большевики отправляются туда отнюдь не за магическими знаниями гипербореев. Экспорт советской власти, красный флаг над крышей мира – вот их манок, замаскированный под научные изыскания.
«Тибетский магнит» продолжает к себе притягивать. Однако при всей своей прыти большевикам придется занять место в конце длинной очереди.
Сколько продлится предстоящее путешествие? На этот вопрос ответа нет, равно как и на многие другие. Подготовка к экспедиции держится в строжайшей тайне. Дал подписку о неразглашении. Даже с домашними запрещено обсуждать что бы то ни было. Как не хочется оставлять Капитолину надолго!
Но сроки выезда снова отложены. Пока на три месяца. Два из них я провел в Турции – в консульстве Измира.
В октябре вышла в свет моя книга по сопоставительной грамматике иранской группы языков. Тираж 3000 экз.
Декабрь 1925 г.
Познакомился с Рерихом. Он грезит Востоком. Кажется, его не раздражают нравы, царящие в ведомстве Бокия. Впрочем, если тебя мучит жажда, какое тебе дело до формы кувшина?
В дар от него получил два пейзажа, от них Капа пришла в полнейший восторг, который я не разделяю.
Апрель 1927 г.
Какой я стал суеверный. Даже страшно доверить бумаге замечательную новость, которую сообщила мне Капа. Она – в положении. Боже мой, даже не верится, после стольких лет ожиданий… Дай бог ей здоровья! И больше не надо никаких слов.
Июль 1927 г.
Капа чувствует себя хорошо. С работы уходить отказывается. Говорит, дома ей скучно и нечего делать, а я все время в разъездах. Но надолго стараюсь ее не оставлять.
На конференцию в Москву приезжал Липа, но пробыл, к сожалению, недолго. От знакомых, впрочем, это неточно, он узнал, что в Финляндии скончалась Капина мать. Посоветовались и пока не стали ей сообщать.
В Институте востоковедения мне предложили прочесть курс лекций по истории Персии.
Январь 1928 г.
В 11.30 утра 5 января по новому стилю родился Анатолий Федорович Мельгунов. Вес 3 кг 900 г, рост 54 см. Настоящий богатырь и притом еще красавец. Насколько я мог разглядеть через окошко. Похож на маму.
Капа чувствует себя хорошо. Она вообще молодец. Милая, родная, если бы ты только знала, как я тебе благодарен…
О, если б озером я был ночным,
а ты луною, по нему плывущей…
* * *
– Теперь, чтобы не пересказывать, позвольте, я принесу из машины наш с Донатом перевод, – прервал рассказ Кир и вопросительно посмотрел на Катю.
– Давай я схожу, – тотчас предложил Малов, видимо, заметив необычную разговорчивость Кира в присутствии хозяйки.
– А ты, мама, сегодня решила блеснуть гостеприимством? Может, хоть чаю людям нальешь? – выступил Севка, явно довольный и новым знакомством, и удивительной историей.
Катя спохватилась.
– Я сейчас, простите… – сказала она из дверей кухни.
На веранде было слышно, как в чайник полилась вода, зажегся газ, захлопали дверцы буфета.