Утром я отправилась на работу, оставив Герту записку на столе и завтрак на плите. Вероятно, когда я вернусь, и духу его не будет в квартире. Так он, по крайней мере, всегда поступал раньше, а с течением времени привычки рокеров мало меняются. Впрочем, как знать… Правда, сообщением о Карчинском он меня заинтересовал. Надо будет залезть в Интернет и узнать о художнике побольше. И все-таки с каких это пор Герт стал поклонником живописи и другом художников? Хотя он давно от меня отдалился, поэтому всякое может быть.
— А ты хорошо выглядишь, мать, — заявила Лилька, как только я появилась на своем рабочем месте. — С чего это ты вдруг так похорошела за одну ночь? Неужели нашелся тот, кто согрел твою одинокую постель?
— Ну, зачем же, — я попыталась остаться равнодушной, чтобы слишком проницательная коллега ничего не заметила. — Просто хорошо выспалась, к тому же никто не мешал. А на сон грядущий прочитала захватывающую статью о корейской культуре.
— Ну, ты даешь! Врешь, наверное? Неужели правда? — На холеном Лилькином лице отразилась целая гамма чувств от недоумения до полного неверия.
— Конечно, правда, — я спокойно достала из сумочки косметичку. — Американские ученые еще десять лет назад доказали, что, если смотреть на красивые картины, скульптуры или читать что-то об искусстве на ночь, то сон будет крепким и здоровым, а общее состояние организма заметно улучшится. Если же прибегать к этому постоянно, то можно даже избавиться от разных болезней.
— Не может быть! — Лилька с сомнением потрясла головой. — Это ты сейчас сама все придумала, да еще и американцев сюда приплела. — Она уперла руки в крутые бедра, обтянутые модным трикотажем в мелкую черно-серую клетку, и вызывающе поглядела на меня.
— Нет, не придумала, а просто вспомнила статью из-какого-то журнала, кажется, «World» или «Scientific circle». — Я старалась говорить предельно серьезно и не встречаться с Лилькой взглядом. — Как видишь, все оказалось правдой. Стоило мне вчера потратить немного времени на искусство (знала бы она, на что я его действительно потратила и каким древним искусством занималась!), так сегодня чувствую себя просто превосходно.
Вокруг Лильки и меня уже собирались сотрудники. Выслушав мою тираду, кое-кто хмыкнул, кое-кто покачал головой, а кто-то даже поддержал меня, заявив, что это вполне здравая мысль. А Яша Лембаум, почесав макушку, даже сказал, что и сам то ли слышал что-то подобное, то ли читал. Мимо прошмыгнул Пошехонцев, какой-то весь невероятно мятый с утра, словно ночевал, не снимая одежды, где-нибудь в переходе на Петроградской. Потирая физиономию, буркнул всем приветствие и проскрипел несмазанным, ржавым голосом:
— Вот вы-то мне и нужны. Зайдите, Леда.
Я весьма обрадовалась возможности отвязаться от назойливых коллег, а прежде всего от не в меру проницательной Лильки.
— Слушаю вас, Илья Геннадьевич, — сказала я, даже не присаживаясь, так как не собиралась надолго задерживаться у него в кабинете.
— Как продвигаются наши дела с моделью? — Пошехонцев поморщился и попытался расстегнуть верхнюю пуговицу рубашки.
— Прекрасно, — нагло соврала я. — Сейчас подбираю нужный материал, составляю вопросы для наших читателей. Первая статья будет готова уже к понедельнику.
— Лучше бы к выходным. — Главный наконец-то оставил пуговицу в покое.
— Можно и к выходным. — спокойно согласилась я. — Собственно, почему бы и нет. Материала много, и он интересный.
— Серьезно? — Илья с подозрением посмотрел на меня, не слишком доверяя моей покладистости. — Это было бы слишком хорошо. Но я ведь давно тебя знаю, Леда, обязательно какую-нибудь гадость напоследок преподнесешь. Давай выкладывай сейчас.
— Какую гадость, Илья Геннадьевич? — Я обиженно захлопала ресницами, изобразив оскорбленную невинность. — Напротив, меня очень заинтересовала предложенная вами тема. Мир моды весьма разнообразен и изменчив, писать о нем можно бесконечно.
— Что-то эта тема не вызвала у тебя энтузиазма в прошлый раз, — ехидно заметил главный, безуспешно пытаясь открыть дверцу своего стола.
— Энтузиазма у меня не вызвала предстоящая беседа с моделью, — напомнила я, — но вы пообещали, что за это примете у меня материал на вольную тему. Разве не так?
— Так. — Пошехонцев раздраженно хлопнул дверцей. — Так я и знал. И ты уже знаешь, о чем будет материал?
— Конечно, — я охотно кивнула. — О художнике Карчинском, чья выставка сейчас проходит в «Галерее искусств».
— И все? — недоверчиво посмотрел на меня несчастный главный редактор. — Только статья об этом художнике — и все?
— Все, — радостно улыбнулась я ему. — Живопись у него интересная, человек он занимательный. Поэтому все. А что, надо еще что-нибудь?
— Нет, — Илюшу передернуло, — этого вполне достаточно. В общем, я согласен, как только пройдет материал о модели, можешь нести своего художника.
— Чудесно, Илья Геннадьевич. Так мне можно приступать к работе?
— Да-да, — Илья энергично замотал головой. — И хорошо бы успеть до выходных. Постарайся, Леда, будь другом.
Я кивнула и отправилась в нашу комнату.
Что это главный такой вздрюченный? Вот ведь дались ему эти статьи о моде… Нет, пожалуй, тут дело совсем не в моде, а в моделях. Вернее, всего в одной — Диане. Интересно, что Герт мог про нее слышать? Если бы только он удосужился вспомнить…
* * *
Как ни странно, но Герт из моей квартиры, как ожидалось, не убрался. Напротив, до моего прихода он успел найти запасные ключи, смотаться в магазин и даже купить цветы и шампанское.
— С чего это вдруг? — удивилась я, зная, что мой дружок-рокер никогда изысканными манерами не отличался.
— Сюрприз, — пояснил он, нисколько не смутившись. — Хотелось сделать тебе, приятное, тем более что столько лет друг друга знаем.
— Вот именно. — Я прошла на кухню. — Поэтому можно было обойтись и без эффектных сцен, которые так обожают в латиноамериканских сериалах.
— Ты в своем репертуаре, — хмыкнул Герт. — А я думал, что тебе понравится.
— Мне нравится, я только не ожидала от тебя ничего подобного. Зачем, Герт?
— Знаешь, — он остановился за моей спиной и обнял меня за плечи, — возраст, что ли? Начинаешь ценить такие вещи, которые раньше были пустым местом. Семью, например, близкого человека рядом, заботу, внимание.
— Герт, — я все еще не могла опомниться, — ты о чем? С каких это пор ты стал мечтать о семье?
— Представь, давно. Но все никак не мог встретить подходящую женщину.
— А теперь, значит, встретил. — Я повернулась к нему и уставилась на физиономию человека, которого знала уже двадцать лет.